Оперативный порядок. 1. Человек, обладающий знанием

В самом начале моего обучения, Дон Хуан сделал заявление о том что целью его обучения является “показать как стать человеком знания”. Я использовал это заявление как отправной пункт. Очевидно, что стать человеком знания было операционной целью. И так же очевидно, что каждая часть учения Дона Хуана была создана для осуществления, так или иначе, этой цели. Моя цепочка рассуждений здесь основывалась на том, что в обстоятельствах, когда “человек знания” был операционной целью, необходимо было выяснить некоторый “операционный порядок”. Далее, вполне оправдано сделать вывод о том, что для того что бы понять “оперативный порядок”, необходимо понять его цель: человек знания.
At a very early stage of my apprenticeship, don Juan made the statement that the goal of his teachings was ‘to show how to become a man of knowledge’. I use that statement as a point of departure. It is obvious that to become a man of knowledge was an operational goal. And it is also obvious that every part of don Juan’s orderly teachings was geared to fulfill that goal in one way or another. My line of reasoning here is that under the circumstances ‘man of knowledge’, being an operational goal, must have bean indispensable to explaining some ‘operative order’. Then, it is justifiable to conclude that, in order to understand that operative order, one has to understand its objective: man of knowledge.

Когда я определил первый раздел структуры «человек знания», появилась возможность определить семь концепций, составляющих этот раздел: 1) чтобы стать человеком знания нужно учиться; 2) человек знания должен быть полным решимости; 3) человек знания обладал ясностью мышления; 4) стать человеком знания – это напряженный труд; 5) человек знания обладал бойцовским характером; 6) становиться человеком знания – процесс непрерывный; и 7) человек знания имел олли.
After having established ‘man of knowledge’ as the first structural unit, it was possible for me to arrange with assurance the following seven concepts as its proper components: (1) to become a man of knowledge was a matter of learning; (2) a man of knowledge had unbending intent; (3) a man of knowledge had clarity of mind; (4) to become a man of knowledge was a matter of strenuous labour; (5) a man of knowledge was a warrior; (6) to become a man of knowledge was an unceasing process; and (7) a man of knowledge had an ally.

Эти семь концепций были темами. Они проходили через весь курс обучения, определяя самый характер всего знания дона Хуана. Так как стратегическая цель его учения – сформировать человека, обладающего знанием, то все, чему он обучал, включало в себя специфику каждой из этих семи тем. Взятые в совокупности, они определили концепцию «человек знания», как способ поведения, являющийся конечным результатом длительной и утомительной учебы. Однако, «человек знания» – это не руководство по поведению, а целый комплекс принципов, включающих в себя все необычные обстоятельства, имеющие отношение к преподаваемому знанию.В свою очередь каждая из этих семи концепций состоит из разных понятий, раскрывающих, все эти грани.
These seven concepts were themes. They ran through the teachings, determining the character of don Juan’s entire knowledge. Inasmuch as the operational goal of his teachings was to produce a man of knowledge, everything he taught was imbued with the specific characteristics of each of the seven themes. Together they construed the concept ‘man of knowledge’ as a way of conducting oneself, a way of behaving that was the end result of a long and hazardous training. ‘Man of knowledge’, however, was not a guide to behaviour, but a set of principles encompassing all the un-ordinary circumstances pertinent to the knowledge being taught.Each one of the seven themes was composed, in turn, of various other concepts, which covered their different facets.

Из утверждений дона Хуана можно было сделать вывод о том, что человеком знания мог быть диаблеро, т.е колдун, занимающийся черной магией. Он утверждал, что колдуном был его учитель и в прошлом он сам, хотя некоторые аспекты колдовства перестали его интересовать. Так как цель учения – показать, как стать человеком знания, а частью этого знания было колдовство, значит, существовала неотъемлемая связь между человеком знания и колдуном. Хотя дон Хуан не использовал их как взаимозаменяемые термины, тот факт, что они сходны и связаны, допускает возможность того, что «человек знания» со всеми семью темами и составляющими их концепциями, включает в себя все обстоятельства становления колдуна.
From don Juan’s statements it was possible to assume that a man of knowledge could be a diablero, that is, a black sorcerer. He stated that his teacher was a diablero and so was he in the past, although he had ceased to be concerned with certain aspects of the practice of sorcery. Since the goal of his teaching was to show how to become a man of knowledge, and since his knowledge consisted of being a diablero, there may have been an inherent connexion between man of knowledge and diablero. Although don Juan never used the two terms interchangeably, the likelihood that they were connected raised the possibility that ‘man of knowledge’ with its seven themes and their component concepts covered, theoretically, all the circumstances that might have arisen in the course of becoming a diablero.

Стать человеком знания – это вопрос обучения. Первая тема подразумевает, что учиться – это единственный способ стать человеком знания, а это в свою очередь подразумевает необходимость длительных усилий для достижения цели. Стать человеком знания – это конечный результат процесса в отличие от немедленного приобретения этого состояния, являющегося даром сверхестественных сил. Вероятность узнать, как стать человеком знания, оправдала существование системы обучения тому, как этого достичь.
To become a man of knowledge was a matter of learning The first theme made it implicit that learning was the only possible way of becoming a man of knowledge, and that in turn implied the act of making a resolute effort to achieve an end. To become a man of knowledge was the end result of a process, as opposed to an immediate acquisition through an act of grace or through bestowal by supernatural powers. The plausibility of learning how to become a man of knowledge warranted the existence of a system for teaching one how to accomplish it.

В первой теме было три элемента: (1) не существовало очевидных необходимых условия для того, чтобы стать человеком знания; (2) существовали некоторые скрытые условия; 3) решение о том, кто может стать человеком знания, вынесено было безликими силами.Видимо, не существовало очевидных предпосылок, которые помогли бы определить, кто способен, а кто нет, научиться стать человеком знания. В идеале к этому может стремиться любой. Хотя на практике, дон Хуан отбирал учеников.
The first theme had three components: (1) there were no overt requirements for becoming a man of knowledge; (2) there were some covert requirements; (3) the decision as to who could learn to become a man of knowledge was made by an impersonal power.Apparently there were no overt prerequisites that would have determined who was, or who was not, qualified to learn how to become a man of knowledge. Ideally, the task was open to anybody who wished to pursue it. Yet, in practice, such a stand was inconsistent with the fact that don Juan as a teacher selected his apprentices.

Фактически, при существующих обстоятельствах, любой учитель выбирал бы учеников, подбирая их по скрытым предпосылкам. Сущность этих предпосылок никогда не была сформулирована; дон Хуан лишь исподволь внушал, каким должен быть ход мыслей при выборе будущего ученика. Подход, который он использовал для того, чтобы определить, насколько подходящим был склад характера кандидата в ученики, дон Хуан называл «непреклонное намерение»
In fact, any teacher under the circumstances would have selected his apprentices by means of matching them against some covert prerequisites. The specific nature of these prerequisites was never formalized; don Juan only insinuated that there were certain clues one had to bear in mind when viewing a prospective apprentice. The clues he alluded to were supposed to reveal whether or not the candidate had a certain disposition of character, which don Juan called ‘unbending intent’.

Тем не менее, окончательное решение по вопросу о том, кто может научиться быть человеком знания, было делом безликой силы, о которой дон Хуан знал, но это находилось за пределами его воли. Эта сила могла указать на нужного человека, дав ему возможность совершить необычный поступок, или поставив его в необычные обстоятельства. Поэтому, отсутствие открытых предпосылок и существование скрытых предпосылок никогда не вступали в конфликт.
Nevertheless, the final decision in matters of who could learn to become a man of knowledge was left to an impersonal power that was known to don Juan, but was outside his sphere of volition. The impersonal power was credited with pointing out the right person by allowing him to perform a deed of extraordinary nature, or by creating a set of peculiar circumstances around that person. Hence, there was never a conflict between the absence of overt prerequisites and the existence of undisclosed, covert prerequisites.

Человек, который таким образом был выделен из числа других, становился учеником. Дон Хуан называл его эскогидо – «избранный». Быть избранным значило гораздо больше, чем быть просто учеником. Сам способ выбора эскогидо уже отличал его от обыкновенных людей. Он уже считался носителем минимального количества могущества, которое предположительно должно было возрастать по мере обучения.Но учение – это процесс бесконечного поиска и те силы, которые вынесли первоначальное решение или силы, с ними сходные, должны были в дальнейшем определить в состоянии ли эскогидо продолжать обучение или он потерпел поражение. Такие решения могли обозначиться в разных выражениях на любой стадии обучения. В этом смысле любые необычные обстоятельства, окружающие ученика, рассматривались, как предзнаменования.
The man who was singled out in that manner became the apprentice. Don Juan called him the escogido, the ‘one who was chosen’. But to be an escogido meant more than to be a mere apprentice. An escogido, by the sheer act of being selected by a power, was considered already to be different from ordinary men. He was considered already to be the recipient of a minimum amount of power which was supposed to be augmented by learning.But learning was a process of unending quest, and the power that made the original decision, or a similar power, was expected to make similar decisions on the issue of whether an escogido could continue learning or whether he had been defeated. Those decisions were manifested through omens that occurred at any point of the teachings. In that respect, any peculiar circumstances surrounding an apprentice were considered to be such omens.

Человек знания имел непреклонное намерение. Сама мысль о том, что человек знания нуждается в непреклонном намерении, объясняла упражнение силы воли. Иметь непреклонное намерение значило иметь волю для осуществления необходимой процедуры в рамках получаемого знания. Человеку знания нужна несгибаемая воля, чтобы выдержать обязательное качество, которое свойственно любому действию, происходящему в пределах его знания.
A man of knowledge had unbending intent The idea that a man of knowledge needed unbending intent referred to the exercise of volition. Having unbending intent meant having the will to execute a necessary procedure by maintaining oneself at all times rigidly within the boundaries of the knowledge being taught. A man of knowledge needed a rigid will in order to endure the obligatory quality that every act possessed when it was performed in the context of his knowledge.

Обязательное качество всех действий, происходящих в таких пределах, их неизменность и предопределенность, без сомнения, любому человеку неприятны; по этой причине небольшое количество непреклонного намерения – это единственное скрытое требование, предъявляемое к каждому будущему ученику.Непреклонное намерение состоит из (1) умеренности, (2) трезвости суждения и (3) недостатка свободы вводить новшества.
The obligatory quality of all the acts performed in such a context, and their being inflexible and predetermined, were no doubt unpleasant to any man, for which reason a modicum of unbending intent was sought as the only covert requirement needed by a prospective apprentice.Unbending intent was composed of (1) frugality, (2) soundness of judgement, and (3) lack of freedom to innovate.

Умеренность необходима человеку, т.к. большинство обязательных действий касалось инстанций или элементов, находящихся или за рамками обычной повседневной жизни, или не были приняты в обычной деятельности, и человеку, который должен действовать в соответствии с ними, приходится делать экстраординарное усилие каждый раз, как он предпринимает какое-то действие. Ясно, что быть способным на такое усилие можно лишь будучи умеренным в другой деятельности, которая прямо не затрагивает такие предопределенные действия.
A man of knowledge needed frugality because the majority of the obligatory acts dealt with instances or with elements that were either outside the boundaries of ordinary everyday life, or were not customary in ordinary activity, and the man who had to act in accordance with them needed an extraordinary effort every time he took action. It was implicit that one could have been capable of such an extraordinary effort only by being frugal with any other activity that did not deal directly with such predetermined actions.

Ввиду того, что все действия предопределены и обязательны, человеку знания нужна трезвость суждения. Под этим понятием подразумевается не просто здравый смысл, а способность оценивать обстоятельства, сопутствующие любой необходимости действовать. Руководством для такой оценки может быть совокупность всех составных учения, взятых в качестве рациональных факторов, бывших в распоряжении на тот момент времени, в который должно было быть выполнено действие. Т.о., руководящий фактор все время изменялся по мере того, как выучивалось больше составляющих; хотя в основе его всегда лежало убеждение, что любое обязательное действие, которое возможно надо было произвести, в действительности было самым подходящим действием в данных обстоятельствах.
Since all acts were predetermined and obligatory, a man of knowledge needed soundness of judgement. This concept did not imply common sense, but did imply the capacity to assess the circumstances surrounding any need to act. A guide for such an assessment was provided by bringing together, as rationales, all the parts of the teachings which were at one’s command at the given moment in which any action had to be carried out. Thus, the guide was always changing as more parts were learned; yet it always implied the conviction that any obligatory act one may have had to perform was, in fact, the most appropriate under the

Ввиду того, что все действия были установлены заранее и обязательны, их выполнение означало ограничение свободы на введение каких-то новшеств. У дона Хуана система передачи знаний была так хорошо разработана, что не было возможности как-то ее изменить.Человек знания обладал ясностью мышления.
Because all acts were pre-established and compulsory, having to carry them out meant lack of freedom to innovate. Don Juan’s system of imparting knowledge was so well established that there was no possibility of altering it in any way. A man of knowledge had clarity of mind.

Ясность мышления была тем фактором, который обеспечивал чувство ориентации. Тот факт, что все действия предопределены означал, что ориентация в пределах получаемого знания в равной степени предопределена; как следствие – ясность мышления подсказывала направление ориентации. Этим постоянно подтверждалась обоснованность избранного курса при составляющих понятиях (1) свобода выбирать путь, (2) знание специфической цели, (3) изменчивость.
Clarity of mind was the theme that provided a sense of direction. The fact that all acts were predetermined meant that one’s orientation within the knowledge being taught was equally predetermined; as a consequence, clarity of mind supplied only a sense of direction. It reaffirmed continuously the validity of the course being taken through the component ideas of (1) freedom to seek a path, (2) knowledge of the specific purpose, and (3) being fluid.

Предполагалось, что у человека была свобода выбора пути. Идея свободы выбора не противоречила идее об ограничении свободы вводить новшества; они не противоречили друг другу и не смешивались друг с другом. Свобода выбора пути подразумевала свободу выбора между разными возможностями свершения действия, одинаково эффективными и практичными. Критерием для такого выбора было преимущество одной возможности над другими по оценке выбирающего. Кстати, свобода выбора пути давала чувство ориентации через выражение личных наклонностей.
It was believed that one had freedom to seek a path. Having the freedom to choose was not incongruous with the lack of freedom to innovate; these two ideas were not in opposition nor did they interfere with each other. Freedom to seek a path referred to the liberty to choose among different possibilities of action which were equally effective and usable. The criterion for choosing was the advantage of one possibility over others, based on one’s preference. As a matter of fact, the freedom to choose a path imparted a sense of direction through the expression of personal inclinations.

Другой способ выработать чувства ориентации – это осознание специфической цели каждого действия в пределах получаемого знания. Поэтому человеку знания необходима ясность мышления, чтобы сочетать свои специфические причины действия со специфической целью каждого действия. Знание специфической цели каждого действия было тем фактором, которым он руководствовался при оценке обстоятельств, сопровождающих любую необходимость действия.
Another way to create a sense of direction was through the idea that there was a specific purpose for every action performed in the context of the knowledge being taught. Therefore, a man of knowledge needed clarity of mind in order to match his own specific reasons for acting with the specific purpose of every action. The knowledge of the specific purpose of every action was the guide he used to judge the circumstances surrounding any need to act.

Другим аспектом ясности мышления была мысль о том, что человек знания для того, чтобы подкрепить выполнение обязательных действий, должен собрать все ресурсы, которые учение ему предоставило. В этом состоит изменчивость. Чувство ориентации сформировалось при появлении у человека чувства уступчивости и изобретательности. Обязательное качество всех действий внушило бы человеку чувство жесткости или бесплодности, если бы не мысль о том, что человек знания должен быть изменчив.
Another facet of clarity of mind was the idea that a man of knowledge, in order to reinforce the performance of his obligatory actions, needed to assemble all the resources that the teach— ings had placed at his command. This was the idea of being fluid. It created a sense of direction by giving one the feeling of being malleable and resourceful. The compulsory quality of all acts would have imbued one with a sense of stiffness or sterility had it not been for the idea that a man of knowledge needed to be fluid.

Стать человеком знания – вопрос напряженного труда. Человек знания должен обладать или развивать в себе в процессе обучения всестороннюю способность проявлять волю. Дон Хуан утверждал, что стать человеком знания – дело напряженного труда. Напряженный труд означалспособность (1) драматически напрягать волю; (2) достигнуть эффективности; и (3) отвечать на вызов.
To become a man of knowledge was a matter of strenuous labour A man of knowledge had to possess or had to develop in the course of his training an all-around capacity for exertion. Don Juan stated that to become a man of knowledge was a matter of strenuous labour. Strenuous labour denoted a capacity (1) to put forth dramatic exertion; (2) to achieve efficacy; and (3) to meet challenge.

В судьбе человека знания драма несомненно должна быть выделена особым образом, нужен особый вид волевых усилий, чтобы отвечать на обстоятельства, которые требовали драматической эксплуатации; иначе говоря, человек знания нуждался в драматических волевых усилиях. Взяв для примера поведение дона Хуана, с первого взгляда может показаться, что его усилия воли драматического характера являлись лишь результатом его собственной приверженности к театральности. Но драматические проявления воли в его случае гораздо больше, чем просто игра; скорее, это глубокое состояние веры. Посредством драматических усилий он придавал особое чувство законченности всем своим выполняемым действиям. Затем, как следствие его действий были инсценированы, так что одним из главных действующих лиц была смерть. Ясно, что смерть была вероятной в процессе обучения из-за опасной природы тех предметов, с которыми имел дело человек знания; затем было логично, что драматические проявления были больше, чем театральными представлениями – они были обусловлены убежденностью, что смерть была вездесущим игроком.
In the path of a man of knowledge drama was undoubtedly the outstanding single issue, and a special type of exertion was needed for responding to circumstances that required dramatic exploitation; that is to say, a man of knowledge needed dramatic exertion. Taking don Juan’s behaviour as an example, at first glance it may have seemed that his dramatic exertion was only his own idiosyncratic preference for histrionics. Yet his dramatic exertion was always much more than acting; it was rather a profound state of belief. He imparted through dramatic exertion the peculiar quality of finality to all the acts he performed. As a consequence, then, his acts were set on a stage in which death was one of the main protagonists. It was implicit that death was a real possibility in the course of learning because of the inherently dangerous nature of the items with which a man of knowledge dealt; then, it was logical that the dramatic exertion created by the conviction that death was a ubiquitous player was more than histrionics.

Усилия воли повлекли за собой не только драму, но также необходимость эффективности. Воля должна быть эффективной; одним из ее качеств должна быть правильная направленность и приемлемость. Идея неминуемой смерти вызвала к жизни не только драму, но и уверенность в том, что в каждое действие входит борьба за выживание, уверенность в том произойдет уничтожение, если чья-то воля не будет эффективной.Воля также повлекла за собой идею вызова, т.е. действия, направленного на проверку и доказывающего, что человек способен совершить правильное действие в пределах жестких рамок получаемых знаний. Человек знания обладал бойцовским характером.
  Exertion entailed not only drama, but also the need of efficacy. Exertion had to be effective; it had to possess the quality of being properly channelled, of being suitable. The idea of impending death created not only the drama needed for overall emphasis, but also the conviction that every action involved a struggle for survival, the conviction that annihilation would result if one’s exertion did not meet the requirement of being efficacious.Exertion also entailed the idea of challenge, that is, the act of testing whether, and proving that, one was capable of performing a proper act within the rigorous boundaries of the knowledge being taught. A man of knowledge was a warrior.

Существовать для человека знания значит находится в состоянии постоянной борьбы, и мысль о том, что он боец, ведет жизнь воина, помогала ему достигать эмоциональной стабильности. Сама идея воюющего человека состоит из четырех концепций: 1) человек знания должен иметь уважение, 2) в нем должно быть чувство страха, 3) он должен быть активным, 4) он должен быть уверен в себе. Отсюда быть воином – это вид самодисциплины, форма совершенствования личности, хотя это то состояние, когда личные интересы сведены к минимуму, т.к. в большинстве ситуаций личный интерес несовместим с суровой необходимостью для совершения какого-либо предопределенного, обязательного акта.
The existence of a man of knowledge was an unceasing straggle, and the idea that he was a warrior, leading a warrior’s life, provided one with the means for achieving emotional stability. The idea of a man at war encompassed four concepts: (1) a man of knowledge had to have respect; (2) he had to have fear; (3) he had to be wide-awake; (4) he had to be self-confident. Hence, to be a warrior was a form of self-discipline which emphasized individual accomplishment; yet it was a stand in which personal interests were reduced to a minimum, as in most instances personal interest was incompatible with the rigour needed to perform any predetermined, obligatory act.

Человек знания в роли воина должен был иметь уважительное отношение к объектам, с которыми он имеет дело, он должен наполнить все связанное с его  знанием глубоким уважением, для того что бы поместить всё в осмысленную перспективу. Уважение было эквивалентно оцениванию своих ресурсов как незначительные перед неизвестным.
A man of knowledge in his role of warrior was obligated to have an attitude of deferential regard for the items with which he dealt; he had to imbue everything related to his knowledge with profound respect in order to place everything in a meaningful perspective. Having respect was equivalent to having assessed one’s insignificant resources when facing the Unknown.

  Для остающегося в рамках подобного мышления, концепция уважения логически распространяется и на него самого, поскольку он неизвестен как само Неизвестное. Упражнение такого отрезвляющего ощущения трасформировало обучение  столь специфическому знанию, которое в противном случае могло показаться абсурдом, в рациональную альтернативу.
  If one remained in that frame of thought, the idea of respect was logically extended to include oneself, for one was as unknown as the Unknown itself. The exercise of so sobering a feeling of respect transformed the apprenticeship of this specific knowledge, which may otherwise have appeared to be absurd, into a very rational alternative.

Другая необходимая для воина часть жизни — это необходимость в переживании и тщательным оценивании чувства страха. В идеале, что бы несмотря на страх, некто должен продолжать действовать. Страх предположительно должен быть побежден и соответствующее время жизни, когда он исчезнет, но вначале воин должен осознавать состояние страха и должным образом оценивать это чувство. Дон Хуан утверждал, что каждый может победить страх, встречаясь с ним лицом к лицу
Another necessity of a warrior’s life was the need to experience and carefully to evaluate the sensation of fear. The ideal was that, in spite of fear, one had to proceed with the course of one’s acts. Fear was supposed to be conquered and there was an alleged time in the life of a man of knowledge when it was vanquished, but first one had to be conscious of being afraid and duly to evaluate that sensation. Don Juan asserted that one was capable of conquering fear only by facing it.

Будучи бойцом, человек знания должен быть всегда активным, начеку. Человек на войне должен быть начеку, чтобы осознавать два аспекта знания: (1) осознание намерения и (2) осознание ожидаемого постоянного движения.Осознание намерения – это знание факторов, участвующих во взаимоотношении между специфической целью любого обязательного действия и целью действия отдельного человека. Так как у всех обязательных дейстчий есть определенная цель, человек знания должен быть всегда активен, т.е. он должен быть в состоянии сочетать определенную цель каждого обязательного действия с тем определенным мотивом, который побудил его к действию.
As a warrior, a man of knowledge also needed to be wideawake. A man at war had to be on the alert in order to be cognizant of most of the factors pertinent to the two mandatory aspects of awareness: (1) awareness of intent and (2) awareness of the expected flux.Awareness of intent was the act of being cognizant of the factors involved in the relationship between the specific purpose of any obligatory act and one’s own specific purpose for acting. Since all the obligatory acts had a definite purpose, a man of knowledge had to be wide-awake; that is, he needed to be capable at all times of matching the definite purpose of every obligatory act with the definite reason that he had in mind for desiring to act.

Осознавая эту взаимосвязь, человек знания должен быть в состоянии осознавать, что такое ожидаемое постонное движение. То, что я назвал «осознание ожидаемого постоянного движения» – это уверенность в том, что человек в состоянии всегда определить значимые изменения, происходящие во взаимоотношении между специфической целью действия и мотивов личности, побуждающих личность действовать. Осознавая это движение, человек, предполагается, должен обнаруживать самые незначительные изменения. Это целенаправленное осознание изменений объясняет признание и интерпретацию предзнаменований и других необычных событий.
A man of knowledge, by being aware of that relationship, was also capable of being cognizant of what was believed to be the expected flux. What I have called here the ‘awareness of the expected flux’ referred to the certainty that one was capable of detecting at all times the important variables involved in the relationship between the specific purpose of every act and one’s specific reason for acting. By being aware of the expected flux one was supposed to detect the most subtle changes. That deliberate awareness of changes accounted for the recognition and interpretation of omens and of other un-ordinary events.

Последний аспект бойцовского поведения – это необходимость уверенности в себе, т.е. уверенность в том, специфическая цель действия, которое возможно выбрано, была единственной вероятной альтернативой для специфических личных мотивов действия. Без уверенности в себе человек не способен выполнить один из аспектов учения: способность утверждать знание, как власть.Становиться человеком знания – непрекращающийся процесс.
The last aspect of the idea of a warrior’s behaviour was the need for self-confidence, that is, the assurance that the specific purpose of an act one may have chosen to perform was the only plausible alternative for one’s own specific reasons for acting. Without self-confidence, one would have been incapable of fulfilling one of the most important aspects of the teachings: the capacity to claim knowledge as power.

Быть человеком знания не подразумевает постоянство. Никогда не было уверенности в том, что выполняя все задания преподаваемого знания, можно стать человеком знания. Очевидно, что роль этих заданий состоит в том, чтобы показать, как стать человеком знания. Итак, стать человеком знания – это задача, которая не могла быть выполнена полностью, скорее это непрерывный процесс, включающий в себя 1) мысль о том, что каждый должен искать новые способы, как стать человеком знания, 2) мысль о собственном непостоянстве и 3) выбранному занятию должно отдаваться сердце.
To become a man of knowledge was an unceasing process Being a man of knowledge was not a condition entailing permanency. There was never the certainty that, by carrying out the predetermined steps of the knowledge being taught, one would become a man of knowledge. It was implicit that the function of the steps was only to show how to become a man of knowledge. Thus, becoming a man of knowledge was a task that could not be fully achieved; rather, it was an unceasing process comprising (1) the idea that one had to renew the quest of becoming a man of knowledge; (2) the idea of one’s impermanency; and (3) the idea that one had to follow the path with heart.

Вопрос об обновлении способов становления человеком знания обсуждался в связи с темой четырех символических препятствий, встречающихся на пути человека обучающегося: страх, ясность, власть и возраст. Возобновление поиска нового подразумевает умение себя контролировать и сохранять контроль над собой. Настоящий человек знания должен бороться против каждой из этих враждебных сил последовательно до конца жизни, чтобы активно участвовать в процессе приобретение знания. Несмотря на истинное возобновление поиска, перевес неизбежно не на стороне человека, он отступит перед последним из символических препятствий. В этом заключается идея непостоянства.
The constant renewal of the quest of becoming a man of knowledge was expressed in the theme of the four symbolic enemies encountered on the path of learning: fear, clarity, power, and old age. Renewing the quest implied the gaining and the maintenance of control over oneself. A true man of knowledge was expected to battle each of the four enemies, in succession, until the last moment of his life, in order to keep himself actively engaged in becoming a man of knowledge. Yet, despite the truthful renewal of the quest, the odds were inevitably against man; he would succumb to his last symbolic enemy. This was the idea of impermanency.

Компенсация негативности человеческого непостоянства – это указание на то, что выбравший путь должен делать это «от всего сердца». Это выражение метафорическое, означает, что, несмотря на непостоянство, человек должен идти избранным путем и должен находить удовлетворение и самовыражение в самом процессе выбора наиболее приемлемой альтернативы и идентифицировать себя с ней полностью.
Off-setting the negative value of one’s impermanency was the notion that one had to follow the ‘path with heart’. The path with heart was a metaphorical way of asserting that in spite of being impermanent one still had to proceed and had to be capable of finding satisfaction and personal fulfillment in the act of choosing the most amenable alternative and identifying oneself completely with it.

Дон Хуан выразил рациональную сущность всего своего учения метафорически таким образом, что для него важно было найти путь сердцем и пройти по нему до конца, для него достаточно идентифицировать себя полностью с этой альтернативой. Удовлетворение приносило само прохождение этого пути, надежда достичь какого-то перманентного состояния за пределами его знания.
Don Juan synthesized the rationale of his whole knowledge in the metaphor that the important thing for him was to find a path with heart and then travel its length, meaning that the identification with the amenable alternative was enough for him. The journey by itself was sufficient; any hope of arriving at a permanent position was outside the boundaries of his knowledge.

Оперативный порядок. 3. Олли имел правило
Среди составляющих понятие «олли» мысль о том, что олли имел правило, необходима для объяснения сущности олли. В силу этой обязательности я сделал эту часть третьим разделом структурной схемы. Это правило, которое дон Хуан называл также законом, являло собой жесткую организующую концепцию, определяющие собой все те действия, которые должны быть выполнены и то поведение, которое должно соблюдаться во время применения олли. Правило, таким образом, не было лишь сводом каких-то норм; скорее, это план действий, определяющих путь, по которому надо следовать, чтобы манипулировать олли.
Alone among the components of the concept ‘ally’, the idea that an ally had a rale was indispensable for explaining what an ally was. Because of that indispensability I have placed it as the third main unit in this structural scheme. The rule, which don Juan called also the law, was the rigid organizing concept regulating all the actions that had to be executed and the behaviour that had to be observed throughout the process of handling an ally. The rale was transmitted verbally from teacher to apprentice, ideally without alteration, through the sustained interaction between them. The rule was thus more than a body of regulations; it was, rather, a series of outlines of activity governing the course to be followed in the process of manipulating an ally.

  Многие из этих норм несомненно подтвердили бы определение олли, данное доном Хуаном, как «силы, способной перенести человека за пределы его сознания». Если принять это определение, то можно назвать олли любое средство, обладающее таким свойством. И логично, таковыми олли могли бы считаться физические состояния, вызванные голодом, усталостью, болезнью и т.п., т.к. они обладают способностью перенести человека за пределы его сознания. Но мысль о том, что олли имеет правило, исключала все эти возможности. Олли был силой, действующей в соответствии с законом (правилом). Все другие обстоятельства не могут считаться олли, т.к. действуют не по правилам.В качестве концепции это правило состояло из следующих мыслей и их разных составляющих: (1) правило не является гибким; (2) правило не кумулятивно; (3) правило подкреплено в условиях обычной реальности; (4) правило подтверждено в условиях нереальности; и (5) правило подтверждено специальным согласием.
Undoubtedly many elements would have fulfilled don Juan’s definition of an ally as a ‘power capable of transporting a man beyond the boundaries of himself’. Anyone accepting that definition could reasonably have conceived that anything possessing such a capability would be an ally. And logically, even bodily conditions produced by hunger, fatigue, illness, and the like could have served as allies, for they might have possessed the capacity of transporting a man beyond the realm of ordinary reality. But the idea that an ally had a rule eliminated all these possibilities. An ally was a power that had a rale. All the other possibilities could not be considered as allies because they had no rule.As a concept the rule comprehended the following ideas and their various components: (1) the rule was inflexible; (2) the rule was non-cumulative; (3) the rale was corroborated in ordinary reality; (4) the rule was corroborated in non-ordinary reality; and (5) the rule was corroborated by special consensus.

  Правило не гибко План действий, формирующих свод норм правила, – это неизбежные действия, которые каждый должен совершить, чтобы достигнуть цели учения. Обязательность этого и определяет негибкость правила. Негибкость неизбежно связана с эффективностью. Драматическое проявление создало условия для непрерывной борьбы за выживание, а в этих условиях лишь наиболее эффективное действие, которое можно предпринять, обеспечит выживание. Так как отступление не разрешается, закон предписывал лишь те действия, которые были направлены на выживание. Т.О., правило должно быть негибким; оно должно соответствовать тому, что диктует.
  The rule was inflexible The outlines of activity forming the body of the rale were unavoidable steps that one had to follow in order to achieve the operational goal of the teachings. This compulsory quality of the rale was rendered in the idea that it was inflexible. The inflexibility of the rale was intimately related to the idea of efficacy. Dramatic exertion created an incessant battle for survival, and under those conditions only the most effective act that one could perform would ensure one’s survival. As individualistic points of reference were not permitted, the rule prescribed the actions constituting the only alternative for survival. Thus the rule had to be inflexible; it had to require a definite compliance to its dictum.

  Соответствие правилу отнюдь не абсолютно. В процессе обучения я отметил период, в течение которого его негибкость была аннулирована. Дон Хуан объяснил этот случай, как отклонение, как особый случай, являющийся результатом непосредственного вмешательства олли. В этот период из-за моей случайной ошибки в употреблении олли, содержащегося в dатurа i№охiа, правило было нарушено. Из этого случая дон Хуан сделал вывод, что олли обладал способностью непосредственно вмешиваться и оказывать вредное, обычно фатальное влияние, происходящее из-за несовместимости с правилом.
Compliance with the rule, however, was not absolute. In the course of the teachings I recorded one instance in which its inflexibility was cancelled out. Don Juan explained that example of deviation as a special favour stemming from direct intervention of an ally. In this instance, owing to my unintentional error in handling the ally contained in Datura inoxia, the rale had been breached. Don Juan extrapolated from the occurrence that an ally had the capacity to intervene directly and withhold the deleterious, and usually fatal, effect resulting from noncompliance with its rale. 

Такое доказательство гибкости всегда считалось результатом сильной родственной близости между олли и его последователем.
Such evidence of flexibility was thought to be always the product of a strong bond of affinity between the ally and its follower.

  Правило не кумулятивно Здесь допускаем, что были использованы все возможные способы манипулирования олли. Теоретически правило не кумулятивно; возможности наращивания его не было. Некумулятивная природа правила соотносится с концепцией силы. Так как правило предполагало единственную действенную альтернативу для выживания, то любая попытка изменить его или его действие считалась не только излишней, но и смертельной. Существует лишь возможность расширить личное знание этого правила с помощью учителя или с помощью самого олли. Последнее считается инстанцией непосредственного приобретения знания, а не добавлением к правилу.
  The rule was non-cumulative The assumption here was that all conceivable methods of manipulating an ally had already been used. Theoretically, the rule was non-cumulative; there was no possibility of augmenting it. The idea of the non- cumulative nature of the rale was also relative to the concept of efficacy. Since the rule prescribed the only effective alternative for one’s personal survival, any attempt to change it or to alter its course by innovation was considered to be not only a superfluous act, but a deadly one. One had only the possibility of adding to one’s personal knowledge of the rale, either under the teacher’s guidance or under the special guidance of the ally itself. The latter was considered to be an instance of direct acquisition of knowledge, not an addition to the body of the rule. 

Правило подтверждается в реальности Подтверждение правила означало его проверку, проверку его действия экспериментальным путем. Подтверждение правила происходило в области как обычной, так и необычной реальности, т.к. оно распространяется на обе эти области.
  The rule was corroborated in ordinary reality Corroboration of the rule meant the act of verifying it, the act of attesting to its validity by confirming it pragmatically in an experimental manner. Because the rule dealt with situations of ordinary and of non-ordinary reality, its corroboration took place in both areas.

  Ситуации обычной реальности, в которых действовало это правило, были замечательно необычны, но, несмотря на эту необычность, правило в обычной реальности подтверждалось. Поэтому оно не является средством исследования этой работы, а должно стать предметом другого исследования. Эта часть правила касалась деталей процессов, связанных с узнаванием, сбором, смешиванием, приготовлением и содержанием (уходом) за растениями, в которых содержатся сильно действующие средства, подробностей, связанных с применением таких растений и другими подобными моментами.
The situations of ordinary reality with which the rale dealt were most often remarkably uncommon situations, but, no matter how unusual they were, the rale was corroborated in ordinary reality. For that reason it has been considered to fall beyond the scope of this work, and should properly be the realm of another study. That part of the rale concerned the details of the procedures employed in recognizing, collecting, mixing, preparing, and caring for the power plants in which the allies were contained, the details of other procedures involved in the uses of such power plants, and other similar minutiae.

Правило подтверждалось в необычной реальности. Правило также подтверждалось в необычной реальности и проверка эта происходила таким же экспериментальным путем, как и в условиях обычной реальности. Идея прагматического подтверждения подразумевала две концепции: (1) встречи с олли, которые я бы назвал состояниями необычной реальности, и (2) специфические цели правила.
  The rule was corroborated in non-ordinary reality The rale was also corroborated in non-ordinary reality, and the corroboration was carried out in the same pragmatic, experimental manner of validation as would have been employed in situations of ordinary reality. The idea of a pragmatic corroboration involved two concepts: (1) meetings with the ally, which I have called the states of non-ordinary reality; and (2) the specific purposes of the rale.

  Состояния необычной реальности – Два растения, содержащие олли, будучи использованы в соответствии с правилами, давали состояние необычайной восприимчивости, которые дон Хуан классифицировал, как встречи с олли. Особое внимание он обращал на то, как вызывать эти состояния, что нашло выражение в теории о том, что встречаться с олли можно так часто, как это требуется для проверки в процессе эксперимента. Предполагалось, что составная часть правила, подвергающаяся проверке, коррелировалась количеством встреч с олли. 
The states of non-ordinary reality. — The two plants in which the allies were contained, when used in conformity with the allies’ respective rules, produced states of peculiar perception which don Juan classified as meetings with the ally. He placed extraordinary emphasis on eliciting them, an emphasis summed up in the idea that one had to meet with the ally as many times as possible in order to verify its rule in a pragmatic, experimental manner. The assumption was that the proportion of the rule that was likely to be verified was in direct correlation with the number of times one met with the ally. 

Единственный способ вызова встречи с олли состоял в правильном применении растения, его содержащего. Однако, дон Хуан предполагал, что на продвинутой стадии обучения такие встречи могли происходить без применения растения; они могли вызываться лищь силой воли.
The exclusive method of inducing a meeting with the ally was, naturally, through the appropriate use of the plant in which the ally was contained. Nonetheless, don Juan hinted that at a certain advanced stage of learning the meetings could have taken place without the use of the plant; that is to say, they could have been elicited by an act of volition alone. 

Я назвал встречи с олли состоянием необычной реальности. Я выбрал сам термин «необычная реальность», т.к. он согласовывался с утверждением дона Хуана о том, что такие встречи происходили в реальности, которая лишь несколько отличалась от обычной реальности повседневной жизни. Следовательно, необычная реальность обладала специфическими характеристиками, которые могли быть оценены любым человеком приблизительно одинаковыми терминами. Дон Хуан никогда не использовал определенных формулировок для этих характеристик, но его сдержанность была результатом убежденности в том, что получение человеком знания зависит от его личности.
I have called the meetings with the ally states of non-ordinary reality. I chose the term ‘non-ordinary reality’ because it conformed with don Juan’s assertion that such meetings took place in a continuum of reality, a reality that was only slightly different from the ordinary reality of everyday life. Consequently, non-ordinary reality had specific characteristics that could have been assessed in presumably equal terms by everyone. Don Juan never formulated these characteristics in a definite manner, but his reticence seemed to stem from the idea that each man had to claim knowledge as a matter of personal nature. 

Другие категории, которые я считаю специфичными для необычной реальности, есть результат моего собственного опыта. Все же, несмотря на их как бы своеобразную природу, они были подкреплены и получили дальнейшее развитие в учении дона Хуана на базе его учения; он так строил свой процесс обучения, что эти характеристики как бы являлись неотъемлемой частью необычной реальности: (1) необычная реальность была усваиваемой, (2) необычная реальность состояла из компонентов.
The following categories, which I consider the specific characteristics of non-ordinary reality, were drawn from my personal experience. Yet, in spite of their seemingly idiosyncratic origin, they were reinforced and developed by don Juan under the premises of his knowledge; he conducted his teachings as if these characteristics were inherent in non-ordinary reality: (1) non— ordinary reality was utilizable; (2) non-ordinary reality had component elements. 

Первое – то, что необычная реальность была усваиваема – значит, что она подходит для практического использования. Дон Хуан все время объяснял, что суть его знания – достижение практических результатов, а это свойственно как необычной, так и обычной реальности. Он признавал, что в его знании были способы практического использования необычной и обычной реальности. Как он утверждал, состояния, вызванные олли, вызывались намеренно для того, чтобы их использовали. В этой конкретно части вывод дона Хуана состоит в том, что встречи с олли создавались для того, чтобы узнать их секреты и этот вывод служил указанием искать другие мотивы личного свойства, которые могли быть у каждого для поисков состояний необычной реальности.
The first characteristics — that non-ordinary reality was utilizable — implied that it was fit for actual service. Don Juan explained time and time again that the encompassing concern of his knowledge was the pursuit of practical results, and that such a pursuit was pertinent in ordinary as well as in non-ordinary reality. He maintained that in his knowledge there were the means of putting non-ordinary reality into service, in the same way as ordinary reality. According to that assertion, the states induced by the allies were elicited with the deliberate intention of being used. In this particular instance don Juan’s rationale was that the meetings with the allies were set up to learn their secrets, and this rationale served as a rigid guide to screen out other per— sonalistic motives that one may have had for seeking the states of non-ordinary reality.

Второй характеристикой необычной реальности являлось то, что она имела составляющие. Эти составляющие – предметы, действия, события в восприятии каждого, которые являются содержанием состояния необычной реальности. Общая картина необычной реальности состоит из элементов, обладающих качествами элементов обычной реальности и компонентов обычной грезы, хотя равенства между ними нет.
The second characteristic of non-ordinary reality was that it had component elements. Those component elements were the items, the actions, and the events that one perceived, seemingly with one’s senses, as being the content of a state of non-ordinary reality. The total picture of non-ordinary reality was made up of elements that appeared to possess qualities both of the elements of ordinary reality and of the components of an ordinary dream, although they were not on a par with either one.

  По моему, составляющие элементы необычной реальности обладают тремя уникальными характеристиками: (1) стабильностью, (2) необычайностью, и (3) отсутствием обычного соглашения. Эти качества их выделяют и делают их особенными.
  According to my personal judgement, the component elements of non-ordinary reality had three unique characteristics: (1) stability, (2) singularity, and (3) lack of ordinary consensus.These qualities made them stand on their own as discrete units possessing an unmistakable individuality.

  Составляющие элементы необычной реальности обладают стабильностью в том смысле, что они постоянны. В этом отношении они похожи на составляющие компоненты обычной реальности, т.к. они никогда не смещаются и не исчезают, как это случилось бы с компонентами обычных грез. Представляется, что каждый составляющий компонент необычной реальности конкретен по-своему, той конкретностью, которую я воспринимаю, как необычайную стабильность. Эта стабильность была сформулирована таким образом, что смог ввести критерий, состоящий в том, что в необычной реальности всегда можно остановиться на неопределенное время, чтобы рассмотреть каждый из составляющих элементов. Применение этого критерия позволило мне отличать состояния необычной реальности, использованные доном Хуаном, от других состояний особой восприимчивости, которые могут оказаться необычной реальностью, но не подходят под этот критерий.
The component elements of non-ordinary reality had stability in the sense that they were constant. In this respect they were similar to the component elements of ordinary reality, for they neither shifted nor disappeared, as would the component elements of ordinary dreams. It seemed as if every detail that made up a component element of non-ordinary reality had a concrete— ness of its own, a concreteness I perceived as being extraordinarily stable. The stability was so pronounced that it allowed me to establish the criterion that, in non- ordinary reality, one always possessed the capacity to come to a halt in order to examine any of the component elements for what appeared to be an indefinite length of time. The application of this criterion permitted me to differentiate the states of non-ordinary reality used by don Juan from other states of peculiar perception which may have appeared to be non-ordinary reality, but which did not yield to this criterion.

  Вторая характеристика элементов необычной реальности – их необычайность – означала, что каждая часть составляющих элементов была уникальна, необычайна, индивидуальна, как будто бы она была изолирована от других, или как будто бы каждая из них проявлялась по очереди. Эта необычайность составляющих элементов далее, по-видимому, создает уникальную необходимость: властную необходимость, стремление объединить все изолированные части в общую композицию. Дон Хуан, по-видимому, знал об этой необходимости и использовал ее, когда возможно.
The second exclusive characteristic of the component elements of non-ordinary reality — their singularity — meant that every detail of the component elements was a single, individual item; it seemed as if each detail was isolated from others, or as if details appeared one at a time. The singularity of the component elements seemed further to create a unique necessity, which may have been common to everybody: the imperative need, the urge, to amalgamate all isolated details into a total scene, a total composite. Don Juan was obviously aware of that need and used it on every possible occasion. 

Третья уникальная характеристика и самая драматическая из всех – это отсутствие обычного соглашения. Составляющие элементы воспринимаются в состоянии полного одиночества, которое больше похоже на состояние одиночества человека, наблюдающего незнакомую сцену в обычной реальности, чем на одиночество грезящего человека. Так как стабильность составляющих элементов необычной реальности дала возможность каждому остановиться в течение неопределенного периода рассматривать любой из них, то казалось, что они были как бы элементами повседневной жизни; разница между составляющими элементами этих двух состояний реальности состоит в их способности к обычному соглашению. Под обычным соглашением я подразумеваю молчаливое соглашение о составляющих компонентах повседневной жизни, которое соучастники тем или иным способом дают друг другу. Для составляющих элементов необычной реальности обычное соглашение недостижимо. В этом отношении необычная реальность была ближе к состоянию грез, чем к обычной реальности. Все же из-за своих уникальных особенностей, стабильности и необычайности, составляющие элементы необычной реальности имели свойство реальности, которая создавала необходимость признания их существования в пределах соглашения.
The third unique characteristic of the component elements, and the most dramatic of all, was their lack of ordinary consensus. One perceived the component elements while being in a state of complete solitude, which was more like the aloneness of a man witnessing by himself an unfamiliar scene in ordinary reality than like the solitude of dreaming. As the stability of the component elements of non-ordinary reality enabled one to stop and examine any of them for what appeared to be an indefinite length of time, it seemed almost as if they were elements of everyday life; however, the difference between the component elements of the two states of reality was their capacity for ordinary consensus. By ordinary consensus I mean the tacit or the implicit agreement on the component elements of everyday life which fellow men give to one another in various ways. For the component elements of non-ordinary reality, ordinary consensus was unattainable. In this respect non-ordinary reality was closer to a state of dreaming than to ordinary reality. And yet, because of their unique characteristics of stability and singularity, the component elements of non-ordinary reality had a compelling quality of realness which seemed to foster the necessity of validating their existence in terms of consensus.

Специфическая цель правила Другой компонент концепции о том, что правило проверялось в необычной реальности, была мысль о том, чтобы достичь утилитарной цели с помощью олли. В контексте учения дона Хуана предполагалось, что правило выучивалось путем подтверждения его в обычной и необычной действительности. Решающий аспект учения – это подтверждение правила в состоянии необычной реальности; то, что подтвердилось в действиях и элементах, воспринятое в необычной реальности, было специфической целью правила. Эта специфическая цель имела дело с силой олли, т.е. с использованием олли сначала в качестве средства транспортировки, а затем в качестве помощника, но дон Хуан всегда рассматривал каждую инстанцию специфической цели правила, как одно целое, охватывающее обе области.
The specific purpose of the rule. — The other component of the concept that the rule was verified in non- ordinary reality was the idea that the rale had a specific purpose. That purpose was the achievement, by using an ally, of a utilitarian goal. In the context of don Juan’s teachings, it was assumed that the rale was learned by corroborating it in ordinary and non-ordinary reality. The decisive facet of the teachings was, however, corroboration of the rale in the states of non-ordinary reality; and what was corroborated in the actions and elements perceived in non-ordinary reality was the specific purpose of the rale. That specific purpose dealt with the ally’s power, that is, with the manipulation of an ally first as a vehicle and then as a helper, but don Juan always treated each instance of the specific purpose of the rule as a single unit implicitly covering these two areas. 

Так как специфическое правило касается управления силой олли, оно имело неотъемлемое продолжение – методы управления.Методы управления – это реальные процессы, реальные действия, происходящие на каждой стадии управления силой олли. Мысль о том, что олли управляем, оправдывала его применение при достижении прагматических целей и методы управления были просто процессами, делавшими олли управляемым. Специфическая цель и методы управления – это одно целое, тою, что маг должен знать точно, чтобы управлять своим олли на самом деле.
  Because the specific purpose referred to the manipulation of the ally’s power, it had an inseparable sequel — the manipulatory techniques.The manipulatory techniques were the actual procedures, the actual operations, undertaken in each instance involving the manipulation of an ally’s power. The idea that an ally was mani— pulatable warranted its usefulness in the achievement of pragmatic goals, and the manipulatory techniques were the procedures that supposedly rendered the ally usable. Specific purpose and manipulatory techniques formed a single unit which a sorcerer had to know exactly in order to command his ally with efficacy.

  Учение дона Хуана включало в себя следующие специфические цели правил двух олли. Здесь я привожу их в том порядке, в котором он мне их дал.
Don Juan’s teachings included the following specific purposes of the two allies’ rales. I have arranged them here in the same order in which he presented them to me.

Первая специфическая цель была проверена вне обычной реальности с олли, содержащимся в dатurа i№охiа. Метод управления состоял в том, чтобы проглотить микстуру, настоянную на корне растения dатurа. Употребление этой микстуры переводило в поверхностное состояние необычной реальности, которое дон Хуан применил, проверяя меня на мою пригодность в ученики, у меня была совместимость с олли, содержавшимся в этом растении. Это зелье должно было дать либо ощущение необъяснимого физического комфорта, либо большого дискомфорта, результаты, которые дон Хуан считал соответственно признаком совместимости или отсутствия таковой.
The first specific purpose that was verified in non-ordinary reality was testing with the ally contained in Datura inoxia. The manipulatory technique was ingesting a potion made with a section of the root of the Datura plant. Ingesting that potion produced a shallow state of non-ordinary reality, which don Juan used for testing me in order to determine whether or not, as a prospective apprentice, I had affinity with the ally contained in the plant. The potion was supposed to produce either a sensation of unspecified physical well-being or a feeling of great discomfort, effects that don Juan judged to be, respectively, a sign of affinity or of the lack of it. 

Второй специфической целью было гадание. Оно также было частью правила олли, содержащегося в Datura inoxia. Дон Хуан считал ворожбу формой специфического движения, допуская, что маг транспортировался олли в какую-то область необычной реальности, где он мог предсказывать события иначе ему неизвестные. Метод управления второй специфической целью – это глотание-поглощение. Микстура, приготовленная из корня dатurа проглатывалась, а мазь, приготовленная из семян dатurа, втиралась в височную и лобную часть головы. Я использовал термин «глотаниепоглощение», потому что глотанию сопутствовало поглощение кожей при достижении состояния необычной реальности или поглощению кожей сопутствовало глотание.
  The second specific purpose was divination. It was also part of the rale of the ally contained in Datura inoxia. Don Juan considered divination to be a form of specialized movement, on the assumption that a sorcerer was transported by the ally to a particular compartment of non-ordinary reality where he was capable of divining events that were otherwise unknown to him. The manipulatory technique of the second specific purpose was a process of ingestion-absorption. A potion made with Datura root was ingested, and an unguent made with Datura seeds was rubbed on the temporal and frontal areas of the head. I had used the term ‘ingestion-absorption’ because ingestion might have been aided by skin absorption in producing a state of non-ordinary reality, or skin absorption might have been aided by ingestion.

Этот метод управления требовал усвоения других элементов помимо dатurа, в этом случае двух ящериц. Они должны были служить магу в качестве инструментов движения, имея в виду особое восприятие в особом состоянии, когда можно было услышать разговор ящериц и затем визуально представить себе, что она сказала. Дон Хуан объяснял такие явления, как ответы ящериц на те вопросы, которые были поставлены для ворожбы.
This manipulatory technique required the utilization of other elements besides the Datura plant, in this instance two lizards. They were supposed to serve the sorcerer as instruments of movement, meaning here the peculiar perception of being in a particular realm in which one was capable of hearing a lizard talk and then of visualizing whatever it had said. Don Juan explained such phenomena as the lizards answering the questions that had been posed for divination.

  Третья специфическая цель правила олли, содержащегося в Datura связан с еще одной специфической формой движения, полетом тела. Как объяснял дон Хуан, маг при помощи этого олли был способен переноситься на громадные расстояния, полет тела – это способность мага передвигаться в необычной реальности, а затем при желании возвращаться в обычную реальность. Метод управления третьей специфической цели также процесс глотания-поглощения. Проглатывалась микстура с корнем dатurа, сделанная из семян dатurа, втиралась в подошвы ног, наносилась на внутренние поверхности обеих ног и на гениталии.
  The third specific purpose of the rale of the ally contained in the Datura plants dealt with another specialized form of movement, bodily flight. As don Juan explained, a sorcerer using this ally was capable of flying bodily over enormous distances; the bodily flight was the sorcerer’s capacity to move through non— ordinary reality and then to return at will to ordinary reality. The manipulatory technique of the third specific purpose was also a process of ingestion-absorption. A potion made with Datura root was ingested, and an unguent made with Datura seeds was rubbed on the soles of the feet, on the inner part of both legs, and on the genitals.

  Третья специфическая цель глубоко не разрабатывалась, дон Хуан имел ввиду, что он не раскрыл другие аспекты метода манипуляции, которые позволили бы магу определять направление во время движения.
The third specific purpose was not corroborated in depth; don Juan implied that he had not disclosed other aspects of the manipulatory technique which would permit a sorcerer to acquire a sense of direction while moving.

  Четвертая специфическая цель правила – это тестирование, олли содержался в рsilоsyве мехiса№а. Целью тестирования не было определение совместимости или несовместимости с олли, а скорее неизбежность первого употребления или первой встречи с олли.
The fourth specific purpose of the rale was testing, the ally being contained in Psilocybe mexicana. The testing was not intended to determine affinity or lack of affinity with the ally, but rather to be an unavoidable first trial, or the first meeting with the ally. 

Метод управления четвертой специфической цели – это применение курительной смеси, приготовленной из сушеных грибов с разными частями пяти других растений, ни одно из которых не обладает свойством вызывать галлюцинации. Правило акцентировало процесс вдыхания дыма этой смеси, называя олли, содержавшегося в ней, учитель использовал слово хумито (небольшой дымок). Но я назвал этот процесс «глотания-вдыхания», так как он представлял собой сочетание сначала глотания, а затем вдыхания. Грибы из-за своей мягкости после вдыхания превращались в мелкую пыль, которая горела с трудом. Другие ингредиенты после высушивания превращались в кусочки. Эти кусочки сжигались в трубке, тогда как грибной порошок, который не горит так легко, глотают. Логично количество проглатываемых сушеных грибов превышает количество сжигаемых и вдыхаемых кусочков.
The manipulatory technique for the fourth specific purpose utilized a smoking mixture made of dried mushrooms mixed with different parts of five other plants, none of which was known to have hallucinogenic properties. The rale placed the emphasis on the act of inhaling the smoke from the mixture; the teacher thus used the word humito (little smoke) to refer to the ally contained in it. But I have called this process ‘ingestion- inhalation’ because it was a combination of ingesting first and then of inhaling. The mushrooms, because of their softness, dried into a very fine dust which was rather difficult to burn. The other ingredients turned into shreds upon drying. These shreds were incinerated in the pipe bowl while the mushroom powder, which did not burn so easily, was drawn into the mouth and ingested. Logically, the quantity of dried mushrooms ingested was larger than the quantity of shreds burned and inhaled. 

Результаты первого состояния необычной реальности, вызванного рsilоsyво мехiса№о, вызвало дона Хуана на короткий спор о пятой специфической цели правила. Он касался движения, с помощью олли, содержащегося в рsilоsyво мехiса№о, внутрь и сквозь одушевленные существа. Полный метод управления кроме глотания-вдыхания может включать гипноз. Так как дон Хуан упомянул об этой специфической цели лишь в коротком споре и так как проверена она не была, то я не могу правильно оценить ее аспекты.
The effects of the first state of non-ordinary reality elicited by Psilocybe mexicana gave rise to don Juan’s brief discussion of the fifth specific purpose of the rale. It was concerned with movement — moving with the help of the ally contained in Psilocybe mexicana into and through inanimate objects or into and through animate beings. The complete manipulatory technique may have included hypnotic suggestion besides the process of ingestion- inhalation. Because don Juan presented this specific purpose only as a brief discussion which was not further verified, it was impossible for me to assess correctly any of its aspects.

Шестая специфическая цель правила, проверенная в необычной реальности, также связана с олли, содержащемся в Psilocybe mexicana, имела дело с другим аспектом движения – движением, принимающем альтернативную форму. Этот аспект движения подвергался наиболее тщательной проверке. Дон Хуан утверждал, что для его совершенствования необходима прилежная работа. Он признавал, что олли, содержащийся в Psilocybe mexicana, обладал способностью вызывать исчезновение тела мага; таким образом, мысль о том, чтобы принять альтернативную форму, была логичной для достижения возможности движения при бестелесности. Другой возможностью совершать движение было движение сквозь предметы и существа, о котором дон Хуан говорил кратко.
The sixth specific purpose of the rule verified in non-ordinary reality, also involving the ally contained in Psilocybe mexicana, dealt with another aspect of movement — moving by adopting an alternate form. This aspect of movement was subjected to the most intensive verification. Don Juan asserted that assiduous practice was needed in order to master it. He maintained that the ally contained in Psilocybe mexicana had the inherent capacity to cause the sorcerer’s body to disappear; thus the idea of adopting an alternate form was a logical possibility for achieving movement under the conditions of bodilessness. Another logical possibility for achieving movement was, naturally, moving through objects and beings, which don Juan had discussed briefly.

Метод управления шестой специфической целью включал не только глотание-вдыхание, но и, по всем данным, гипноз. Дон Хуан выдвинул предположение о гипнозе на время переходных стадий в необычную реальность, а также в ранней части состояний необычной реальности. Он классифицировал этот представляющийся гипнотическим процесс, как свое собственное наблюдение, имея в виду, что мне он не раскрыл метод управления в этот момент полностью.
The manipulatory technique of the sixth specific purpose of the rule included not only ingestion-inhalation but also, according to all indications, hypnotic suggestion. Don Juan had gut forth such a suggestion during the transitional stages into non— ordinary reality, and also during the early part of the states of non-ordinary reality. He classified the seemingly hypnotic process as being only his personal supervision, meaning that he had not revealed to me the complete manipulatory technique at that particular time. 

Принятие альтернативной формы не означает, что маг в любой момент совершенно свободно принимает любую желаемую форму; наоборот, для принятия желаемой формы необходима тренировка в течение всей жизни. Форма, которую предпочел дон Хуан – это ворона и, соответственно, на ней он акцентировал внимание в своем учении. Хотя он подчеркнул, что ворона – это его собственный выбор и что существовали многочисленные другие формы.
The adoption of an alternate form did not mean that a sorcerer was free to take, on the spur of the moment, any form he wanted to take; on the contrary, it implied a lifelong training to achieve a preconceived form. The preconceived form don Juan had preferred to adopt was that of a crow, and consequently he emphazied that particular form in his teachings. He made it very clear, nonetheless, that a crow was his personal choice, and that there were innumerable other possible preconceived forms.

Оперативный порядок. 5. Ученичество
The apprentice was the last unit of the operative order. The apprentice was in his own right the unit that brought don Juan’s teachings into focus, for he had to accept the totality of the special consensus given on the component elements of all the states of non-ordinary reality and all the special states of ordinary reality, before special consensus could become a meaningful concept. But special consensus, by force of being concerned with the actions and elements perceived in non-ordinary reality, entailed a peculiar order of conceptualization, an order that brought such perceived actions and elements into accordance with corroboration of the rule. Therefore the acceptance of 
*For the process of validating special consensus, see Appendix A. special consensus meant for me, as the apprentice, the adoption of a certain point of view validated by the totality of don Juan’s teachings; that is, it meant my entrance into a conceptual level, a level comprising an order of conceptualization that would render the teachings understandable in their own terms. I have called it the ‘conceptual order’ because it was the order that gave meaning to the unordinary phenomena that formed don Juan’s know— lege; it was the matrix of meaning in which all individual concepts brought out in his teachings were embedded.
  Taking into account, then, that the apprentice’s goal consisted of adopting that order of conceptualization, he had two alternatives: he could either fail in his efforts or he could succeed. 
The first alternative, failure to adopt the conceptual order, meant also that the apprentice had failed to achieve the operational goal of the teachings. The idea of failure was explained in the theme of the four symbolic enemies of a man of knowledge; it was implicit that failure was not merely the act of discontinuing pursuit of the goal, but the act of abandoning the quest completely under the pressure created by any one of the four symbolic enemies. The same theme also made it clear that the first two enemies — fear and clarity — were the cause of a man’s defeat at the apprentice’s level, that defeat at that level signified failure to learn how to command an ally, and that as a consequence of such failure the apprentice had adopted the conceptual order in a shallow, fallacious manner. That is, his adoption of the conceptual order was fallacious in the sense of being a fraudulent affiliation with or commitment to the meaning propounded by the teachings. The idea was that upon being defeated an apprentice, besides being incapable of commanding an ally, would be left with only the knowledge of certain manipulatory techniques, plus the memory of the perceived component elements of non-ordinary reality, but he would not identify with the rationale that might have made them meaningful in their own terms. Under these circumstances any man might be forced to develop his own explanations for idiosyncratically chosen areas of the phenomena he had experienced, and that process would entail the fallacious adoption of the point of view propounded by don Juan’s teachings. Fallacious adoption of the conceptual order, however, was apparently not restricted to the apprentice alone. In the theme of the enemies of a man of knowledge, it was also implicit that a man, after having achieved the goal of learning to command an ally, could still succumb to the onslaughts of his other two enemies — power and old age. In don Juan’s categorization scheme, such a defeat implied that a man had fallen into a shallow or fallacious adoption of the conceptual order, as had the defeated apprentice.
  The successful adoption of the conceptual order, on the other hand, meant that the apprentice had achieved the operational goal — a bona fide adoption of the point of view propounded in the teachings. That is, his adoption of the conceptual order was bona fide in that it was a complete affiliation with, a complete commitment to, the meaning expressed in that order of conceptualization.
  Don Juan never clarified the exact point at which, or the exact way in which, an apprentice ceased to be an apprentice, although the allusion was clear that once he had achieved the operational goal of the system — that is, once he knew how to command an ally — he would no longer need the teacher for guidance. The idea that the time would come when a teacher’s directions would be superfluous implied that the apprentice would succeed in adopting the conceptual order, and in so doing he would acquire the capacity to draw meaningful inferences without the teacher’s aid.
Insofar as don Juan’s teachings were concerned, and until I discontinued my apprenticeship, the acceptance of special consensus seemed to entail the adoption of two units of the conceptual order: (1) the idea of a reality of special consensus; (2) the idea that the reality of ordinary, everyday-life consensus, and the reality of special consensus, had an equally pragmatic value.
Reality of special consensus
The main body of don Juan’s teachings, as he himself stated, concerned the use of the three hallucinogenic plants with which he induced states of non-ordinary reality. The use of these three plants seems to have been a matter of deliberate intent on his part. He seems to have employed them because each of them possessed different hallucinogenic properties, which he interpreted as the different inherent natures of the powers contained in them. By directing the extrinsic and intrinsic levels of non— ordinary reality, don Juan exploited the different hallucinogenic properties until they created in me, as the apprentice, the perception that non-ordinary reality was a perfectly defined area, a realm separate from ordinary, everyday life whose inherent properties were revealed as I went along.
Nevertheless, it was also possible that the allegedly different properties might have been merely the product of don Juan’s own process of directing the intrinsic order of non-ordinary reality, although in his teachings he exploited the idea that the power contained in each plant induced states of non-ordinary reality which differed from one another. If the latter was true, their differences in terms of the units of this analysis seem to have been in the range of appraisal which one could perceive in the states elicited by each of the three. Owing to the peculiarities of their range of appraisal, all three contributed to producing the perception of a perfectly defined area or realm, consisting of two compartments: the independent range, called the realm of the lizards, or of Mescalito’s lessons; and the dependent range, referred to as the area where one could move by one’s own means.
I use the term ‘non-ordinary reality’, as already noted, in the sense of extraordinary, uncommon reality. For a beginner apprentice such a reality was by all means unordinary, but the apprenticeship of don Juan’s knowledge demanded my compulsory participation and my commitment to pragmatic and experimental practice of whatever I had learned. That meant that I, as the apprentice, had to experience a number of states of non— ordinary reality, and that firsthand knowledge would, sooner or later, make the classifications ‘ordinary’ and ‘non- ordinary’ meaningless for me. The bona fide adoption of the first unit of the conceptual order would have entailed, then, the idea that then was another separate, but no longer unordinary, realm of reality, the ‘reality of special consensus’.
Accepting as a major premise that the reality of special consensus was a separate realm would have explained meaningfully the idea that the meetings with the allies or with Mescalito took place in a realm that was not illusory.
The reality of special consensus had pragmatic value The same process of directing the extrinsic and intrinsic levels of non-ordinary reality, which seemed to have created the recognition of the reality of special consensus as a separate realm, appeared also to have been responsible for my perception that the reality of special consensus was practical and usable. The acceptance of special consensus on all the states of non-ordinary reality, and on all the special states of ordinary reality, was designed to consolidate the awareness that it was equal to the reality of ordinary, everyday-life consensus. This equality was based on the impression that the reality of special consensus was not a realm that could be equated with dreams. On the contrary, it had stable component elements that were subject to special agreement. It was actually a realm where one could perceive the surroundings in a deliberate manner. Its component elements were not idiosyncratic or whimsical, but concise items or events whose existence was attested to by the whole body of teachings.
  The implication of the equality was clear in the treatment don Juan accorded to the reality of special consensus, a treatment that was utilitarian and matter of course; not at any time did he refer to it, nor was I required to behave towards it in any but a utilitarian, matter-of-course way. The fact that the two areas were considered equal, however, did not mean that at any moment one could have behaved in exactly the same way in either area. On the contrary, a sorcerer’s behaviour had to be different since each area of reality had qualities that rendered it utilizable in its own way. The defining factor in terms of meaning seems to have been the idea that such an equality could be measured on the grounds of practical utility. Thus, a sorcerer had to believe that it was possible to shift back and forth from one area to the other, that both were inherently utilizable, and that the only dissimilarity between the two was their different capacity for being used, that is, the different purposes they served.
  Yet their separateness seemed to be only an appropriate arrangement that was pertinent to my particular level of apprenticeship, which don Juan used for making me aware that another realm of reality could exist. But from his acts, more than from his statements, I was led to believe that for a sorcerer there was but one single continuum of reality which had two, or perhaps more than two, parts from which he drew inferences of pragmatic value. The bona fide adoption of the idea that the reality of special consensus had pragmatic value would have given a meaningful perspective to movement.
If I had accepted the idea that the reality of special consensus was usable because it possessed inherently utilizable properties which were as pragmatic as those of the reality of everyday consensus, then it would have been logical for me to understand why don Juan exploited the notion of movement in the reality of special consensus at such great length. After accepting the pragmatic existence of another reality, the only thing a sorcerer had to do would be to learn the mechanics of movement. Naturally, movement in that instance had to be specialized because it was concerned with the inherent, pragmatic properties of the reality of special consensus.

Приложение А. Процесс проверки специального соглашения
Validating special consensus involved, at every point, the cumulation of don Juan’s teachings. For the purpose of explaining the cumulative process, I have arranged the validation of special consensus according to the sequence in which the states of non— ordinary reality and special ordinary reality occurred. Don Juan did not seem to have fixed the process of directing the intrinsic order of non-ordinary and special ordinary reality in an exact manner; he seemed to have isolated the units for direction in a rather fluid way.

. Don Juan began to prepare the background for special consensus by producing the first special state of ordinary reality through the process of manipulating cues about the environment. He isolated by that method certain component elements from the range of ordinary reality, and by isolating them, he directed me to perceive a progression towards the specific, in this instance the perception of colours that seemed to emanate from two small areas on the ground. Upon being isolated those areas of colouration became deprived of ordinary consensus; it seemed that only I was capable of seeing them, and thus they created a special state of ordinary reality.

Isolating those two areas on the ground by depriving them of ordinary consensus served to establish the first link between ordinary and non-ordinary reality. Don Juan directed me to perceive a portion of ordinary reality in an unaccustomed manner; that is, he changed certain ordinary elements into items that needed special consensus.

The aftermath of the first special state of ordinary reality was my recapitulation of the experience; from it don Juan selected the perception of different areas of colouration as the units for positive emphasis. He isolated for negative emphasis the account of my fear and fatigue, and the possibility of my lacking persistence.

During the subsequent preparatory period he placed the bulk of speculation on the units he had isolated, and he carried over the idea that it was possible to detect in the surroundings more than the usual. From the units drawn from my recapitulation don Juan also introduced some of the component concepts of man of knowledge.
         
As the second step in preparing special consensus on the corroboration of the rule, don Juan induced a state of non-ordinary reality with Lophophora williamsii. The total content of that first state of non-ordinary reality was rather vague and disassociated, yet the component elements were very well defined; I perceived its characteristics of stability, singularity, and lack of ordinary consensus almost as clearly as in later states.

Эти характерные черты, возможно, не были столь очевидны из-за недостатка у меня опыта, я впервые испытал состояние необычной реальности.
These characteristics were not so obvious, perhaps because of my lack of proficiency; it was the first time I had experienced non— ordinary reality.

  Невозможно было выяснить влияние предыдущих указаний дона Хуана на реальный ход опыта, однако его мастерство в руководстве исходом последующими состояниями необычной реальности с этой точки зрения совершенно очевидно.
It was impossible to ascertain the effect of don Juan’s previous directing on the actual course of the experience; however, his mastery in directing the outcome of subsequent states of non— ordinary reality was very clear from that point on.

По моим воспоминаниям об опыте он отобрал определенные разделы для того, чтобы направлять прогрессию к отдельным особым формам и особым общим результатам. Он взял отчет о моих действиях с собакой и связал его с идеей о том, что мескалито являлся видимой сущностью. Он способен принимать любые формы, кроме того, он являлся сущностью вне других.
From my recapitulation of the experience, he selected the units to direct the progression towards specific single forms and specific total results. He took the account of my actions with a dog and connected it with the idea that Mescalito was a visible entity. It was capable of adopting any form; above all it was an entity outside oneself.

  Отчет о моих действиях также помог дону Хуану установить прогрессию в направлении расширенного диапазона оценки, здесь прогрессия была в направлении зависимого диапазона. Дон Хуан положительно расценил тот факт, что я двигался и действовал в необычной реальности почти также, как я действовал бы в повседневной жизни.
The account of my actions also served don Juan in setting the progression towards a more extensive range of appraisal; in this instance the progression was towards a dependent range. Don Juan placed positive emphasis on the notion that I had moved and acted in non-ordinary reality almost as I would have in everyday life.

  Прогрессия в направлении более прагматичного использования необычной реальности была установлена при негативной оценке моей неспособности логически воспринимать составляющие элементы. Дон Хуан советовал не использовать возможность рассмотреть эти элементы беспристрастно и точно; этот подход сформировал две общие характеристики необычной реальности: она была прагматична и оценивалась сенсорно.
The progression towards a more pragmatic use of non— ordinary reality was set by giving negative emphasis to the account of my incapacity to pay logical attention to the perceived component elements. Don Juan hinted that it would have been possible for me to examine the elements with detachment and accuracy; this idea brought forth two general characteristics of non-ordinary reality, that it was pragmatic and that it had component elements that could be assessed sensorially.

  Недостаток обычного соглашения для составляющих элементов был порожден чередованием положительных и отрицательных акцентов на взгляды наблюдателей, следивших за моим поведением в течение первого состояния необычной реальности.
The lack of ordinary consensus for the component elements was brought forth dramatically by an interplay of positive and negative emphasis placed on the views of onlookers who observed my behaviour during the course of that first state of non— ordinary reality. 

Подготовительный период, следующий за первым состоянием необычной реальности длился более года. Дон Хуан использовал это время для того, чтобы ознакомить меня с большим количеством составляющих понятий человека знания и чтобы раскрыть какие-то части правила двух олли. Он также вызвал неглубокое состояние необычной реальности, чтобы проверить мое родство с олли, содержащимся в dатurа i№охiа. Дон Хуан использовал эти смутные ощущения в этом неглубоком состоянии для того, чтобы обрисовать основные характеристики этого олли по контрасту с выделенными воспринимаемыми характеристиками мескалито.
The preparatory period following the first state of non— ordinary reality lasted more than a year. Don Juan employed that time to introduce more component concepts of man of knowledge, and to disclose some parts of the rale of the two allies. He elicited also a shallow state of non-ordinary reality in order to test my affinity with the ally contained in Datura inoxia. Don Juan used whatever vague sensations I had in the course of that shallow state to delineate the general characteristics of the ally by contrasting it with what he had isolated as Mescalito’s perceivable characteristics.

Третьим шагом в процессе подготовки специального соглашения по подтверждению правила был вызов еще одного состояния необычной реальности при помощи lорнорноrа williамsii. Предыдущие указания дона Хуана, по-видимому, заставили меня воспринять это второе состояние необычной реальности следующим образом: The third step in preparing the special consensus on the corroboration of the rule was to elicit another state of non-ordinary reality with Lophophora williamsii. Don Juan’s previous directing seems to have guided me to perceiving this second state of non-ordinary reality in the following manner: 

Так прогрессия направления особенного дала возможность визуального восприятие некоей сущности, чья форма замечательно изменилась от знакомой формы собаки на первой стадии до совершенно незнакомой формы какого-то человекоподобного существа, существующего, по-видимому, без меня.
The progression towards the specific created the possibility of visualizing an entity whose form had changed remarkably, from the familiar shape of a dog in the first state to the completely unfamiliar form of an anthropomorphic composite that existed, seemingly, outside myself.

Прогрессия в направлении расширенного диапазона оценки в моем восприятии процесса была очевидна. На протяжении этого процесса диапазон оценки был как зависимым, так и независимым, хотя большинство составляющих элементов зависело от окружающих условий предшествующего состояния обычной реальности.
The progression towards a more extensive range of appraisal was evident in my perception of a journey. In the course of that journey the range of appraisal was both dependent and independent, although a majority of the component elements depended on the environment of the preceding state of ordinary reality.

  Прогрессия в направлении более прагматического использования необычной реальности была возможна самой замечательной особенностью моего второго состояния. Мне стало ясно, что вне обычной реальности можно передвигаться.
The progression towards a more pragmatic use of non— ordinary reality was, perhaps, the most outstanding feature of my second state. It became evident to me, in a complex and detailed manner, that one could move around in non-ordinary reality.

Также я рассмотрел аккуратно и тщательно составляющие элементы. Я отчетливо воспринял их стабильность, индивидуальность и отсутствие соглашения.
I also examined the component elements with detachment and accuracy. I perceived their stability, singularity, and lack of consensus very clearly.

  Из моего воспоминания об опыте дон Хуан подчеркивал следующее: при прогрессии в направлении специфического он позитивно оценил мой рассказ о том, что я видел мескалито, как некую человекоподобную сущность. Здесь спекуляция концентрировалась вокруг идеи о том, что мескалито способен быть учителем и также защитником.
From my recapitulation of the experience, don Juan emphasized the following: For the progression towards the specific he gave positive emphasis to my account that I had seen Mescalito as an anthropomorphic composite. The bulk of speculation on this area was centred on the idea that Mescalito was capable of being a teacher, and also a protector.

  Для того, чтоб направить прогрессию к расширенному диапазону оценки, дон Хуан положительно акцентировал отчет о моем путешествии, которое, очевидно, произошло в зависимом диапазоне, он также положительно отнесся к тем визуальным сценам, которые я наблюдал с помощью мескалито, сценам, которые, по-видимому, не зависят от составляющих элементов, предшествующей обычной реальности.
In order to direct the progression towards a more extensive range of appraisal, don Juan placed positive emphasis on the account of my journey, which obviously had taken place in the dependent range; he also put positive emphasis on my version of the visionary scenes I viewed on the hand of Mescalito, scenes that seemed to be independent of the component elements of the preceding ordinary reality.

  Отчет о моем путешествии и эти сцены, также дали дону Хуану возможность направлять эту прогрессию к более прагматичному использованию необычной реальности. Сначала он выдвинул мысль о том, что возможно получить указания, затем интерпретировал эти сцены, как уроки, касающиеся правильного образа жизни.
The account of my journey, and the scenes viewed on Mescalito ‘s hand, also enabled don Juan to direct the progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality. He first put forth the idea that it was possible to obtain direction; second he interpreted the scenes as lessons concerning the right way to live.

  На некоторые участки моих воспоминаний, касающиеся восприятия ненужных сущностей, внимание совсем не обращалось, поскольку их нельзя было использовать для установления направления внутреннего порядка.
Some areas of my recapitulation which dealt with the perception of superfluous composites were not emphasized at all, because they were not useful for setting the direction of the intrinsic order.

  Следкющее, третье состояние необычной реальности вызвали для подтверждения правила, олли при этом содержался в dатurа i№охiа. Впервые был важным и заметным подготовительный период. Дон Хуан представил методы манипуляции и раскрыл, что специфической целью, которую я должен был подкрепить, является гадание.
The next state of non-ordinary reality, the third one, was induced for the corroboration of the rule with the ally contained in Datura inoxia. The preparatory period was important and noticeable for the first time. Don Juan presented the manipulatory techniques and disclosed that the specific purpose I had to corroborate was divination.

  Его предыдущее руководство тремя аспектами внутреннего порядка дало следующие результаты: прогрессия к специфическому проявилась в моей способности воспринимать олли, как качество, то есть я подтвердил уверенность в том, что олли является абсолютно невидимым. Эта прогрессия также вызвала особое восприятие серии образов, сходные с теми, которые я наблюдал с помощью мескалито. Дон Хуан интерпретировал эти сцены, как колдовство или подтверждение специфической цели правила.
His previous directing of the three aspects of the intrinsic order seemed to have produced the following results: The progression towards the specific was manifested in my capacity to perceive an ally as a quality; that is, I verified the assertion that an ally was not visible at all. The progression towards the specific also produced the peculiar perception of a series of images very similar to those I had viewed on Mescalito’s hand. Don Juan interpreted these scenes as divination, or the corroboration of the specific purpose of the rale.

  Восприятие этой серии сцен повлекло за собой прогрессию к расширенному диапазону оценки. В этот раз диапазон не зависел от окружающих условий предшествующей обычной реальности. Эти сцены не накладывались на составляющие элементы в отличие от образов, которые появлялись передо мной под влиянием мескалито, в самом деле, не было других составляющих элементов, кроме тех, которые являлись частью этих сцен. Другими словами, общий диапазон оценки был независим.
Perceiving that series of scenes entailed also a progression towards a more extensive range of appraisal. This time the range was independent of the environment of the preceding ordinary reality. The scenes did not appear to be superimposed on the component elements, as had the images I viewed on Mescalito’s hand; in fact, there were no other component elements besides those that were part of the scenes. In other words, the total range of appraisal was independent.

Восприятие совершенно независимого диапазона также выявило прогрессию к более прагматичному использованию необычной реальности. Угадывание подразумевало возможность утилитарно оценить увиденное.
The perception of a completely independent range also exhibited progression towards a more pragmatic use of non— ordinary reality. Divining implied that one could give a utilitarian value to whatever had been seen.

  Для того, чтобы направить прогрессию к специфическому, дон Хуан положительно отметил мысль о том, что передвигаться в независимом диапазоне оценки собственными средствами невозможно. Он объяснил движение там, как косвенное, и в момент его завершения в качестве инструмента выступали ящерицы. Для того, чтобы установить направление второго аспекта внутреннего уровня прогресси к расширенному диапазону оценки он сконцентрировался на мысли о том, что сцены, воспринятые мною, являющиеся ответом на гадание, можно было наблюдать и продлить по моему желанию. Для направления прогрессии к прагматическому использованию необычной реальности дон Хуан подчеркнул, что угадываемая тема должна быть простой для получения приемлемого результата.
For the purpose of directing the progression towards the specific, don Juan put positive emphasis on the idea that it was impossible to move by one’s own means in the independent range of appraisal. He explained movement there as being indirect, and as being accomplished, in this particular instance, by the lizards as instruments. In order to set the direction of the second aspect of the intrinsic level, the progression towards a more extensive range of appraisal, he centred the bulk of speculation on the idea that the scenes I had perceived, which were the answers to divination, could have been examined and extended for as long as I wanted. For guiding the progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality, don Juan placed positive emphasis on the idea that the topic to be divined had to be simple and direct in order to obtain a result that could be usable.

  Четвертое состояние необычной реальности было вызвано также для подтверждения правила олли, содержащегося в dатurа i№охiа. Специфическая цель подтверждающего правила касалась состояния полета, как еще одного аспекта движения.
The fourth state of non-ordinary reality was elicited also for the corroboration of the rule of the ally contained in Datura inoxia. The specific purpose of the rale to be corroborated had to do with bodily flight as another aspect of movement.

  Результатом направления прогрессии по направлению к специфическому, возможно, является восприятие полета в воздухе. Это ощущение было обостренным, хотя ему недоставало глубины прежних восприятий действий, которые я выполнял в необычной реальности. По-видимому, телесный полет происходил в зависимом диапазоне оценки, а за ним, по-видимому, следовало продвижение собственными силами, являющимися, возможно, результатом прогрессии в направлении более широкого диапазона оценки.
A result of directing the progression towards the specific may have been the perception of soaring bodily through the air. That sensation was acute, although it lacked the depth of all the earlier perceptions of acts that I had presumably performed in non— ordinary reality. Bodily flight appeared to have taken place in a dependent range of appraisal, and it appeared to have entailed moving by one’s own power, which may have been the result of a progression towards a wider range of appraisal.

  Два других аспекта ощущения полета в воздухе, возможно, являются результатом направления прогрессии в сторону более прагматичного использования необычной реальности. В первую очередь это были восприятие расстояния, то восприятие, которое создало реальное ощущение полета, во-вторых, возможность придать направление этому воображаемому движению.
Two other aspects of the sensation of soaring through the air may have been the product of directing the progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality. They were, first, the perception of distance, a perception that created the feeling of an actual flight, and second, the possibility of acquiring direction in the course of that alleged movement.

  Во время последующего подготовительного периода дон Хуан спекулировал на якобы вредной природе олли, содержащегося в dатurа i№охiа. Он выделил следующие части моего отчета: для направления прогрессии к специфическому он положительно отметил мои воспоминания о полете. Хотя я не воспринял составляющие элементы того состояния необычной реальности с привычной к тому времени ясностью, мое ощущение движения было очень определенным, и дон Хуан использовал его для подкрепления специфического результата движения. Прогрессия к более прагматичному использованию необычной реальности была достигнута путем перемещения акцента на мысль о том, что маги могут летать на громадные расстояния, теория, которая позволяет предположить возможность для человека передвигаться в зависимом диапазоне оценки, а затем перевести это движение в обычную реальность.
During the subsequent preparatory period don Juan speculated on the supposedly deleterious nature of the ally contained in Datura inoxia. And he isolated the following areas of my account: For directing the progression towards the specific, he placed positive emphasis on my recollection of having soared through the air. Although I did not perceive the component elements of that state of non-ordinary reality with the clarity that was customary by then, my sensation of movement was very definite, and don Juan used it to reinforce the specific result of movement. The progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality was established by centring the bulk of speculation on the idea that sorcerers could fly over enormous distances, a speculation that gave rise to the possibility that one could move in the dependent range of appraisal and then switch such movement over into ordinary reality.

  Пятое состояние необычной реальности было вызвано олли, содержащимся в рsilосyво мехiса№а. Это растение использовалось впервые, поэтому полученное состояние можно рассматривать, как тест, а не как подтверждение правила. Во время подготовительного периода дон Хуан дал лишь способ манипуляции: т.к. он не раскрыл специфической цели, которую надо было бы проверить, я не поверил, что это состояние было вызвано для подтверждения правила. Все же направление внутреннего уровня необычной реальности, установленное ранее, видимо, закончилось со следующими результатами.
The fifth state of non-ordinary reality was produced by the ally contained in Psilocybe mexicana. It was the first time that the plant was used, and the state that ensued was more in line with a test than with an attempt to corroborate the rale. In the preparatory period don Juan presented only a manipulatory technique; as he did not disclose the specific purpose to be verified I did not believe the state was elicited to corroborate the rule. Yet the direction of the intrinsic level of non-ordinary reality set earlier appeared to have terminated in the following results.

  Направление прогрессии к специфическим общим результатам создало у меня впечатление, что эти два олли отличались друг от друга, а каждый в отдельности отличался от мескалито. Я воспринял олли, содержащегося в рsilосyво мехiса№а, как некое качество – бесформенное и невидимое, и создает ощущение бестелесности. Прогрессия в направлении расширенного диапазона оценки имела результатом ощущение, что общие условия предшествующей обычной реальности, оставшиеся в моем сознании, могли быть использованы в необычной реальности, т.е. зависимый диапазон, видимо, распространялся на все. Прогрессия в направлении более прагматичного использования необычной реальности создала особое ощущение, что я был в состоянии проходить сквозь составляющие элементы внутри зависимого диапазона оценки, несмотря на тот факт, что они являлись обычными элементами повседневной жизни.
Directing the progression towards specific total results produced in me the perception that the two allies were different from each other, and that each was different from Mescalito. I perceived the ally contained in Psilocybe mexicana as a quality — formless and invisible, and producing a sensation of bodiless— ness. The progression towards a more extensive range of appraisal resulted in the sensation that the total environment of the preceding ordinary reality, which remained within my awareness, was usable in non-ordinary reality; that is, the expansion of the dependent range seemed to have covered everything. The progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality produced the peculiar perception that I could go through the component elements within the dependent range of appraisal, in spite of the fact that they appeared to be ordinary elements of everyday life.

  Дон Хуан не требовал обычного изложения опыта, отсутствие специфической цели как бы делало это состояние необычной реальности переходной стадией. Однако, во время последующего подготовительного периода он обдумывал некоторые моменты моего поведения во время опыта.
Don Juan did not demand the usual recapitulation of the experience; it was as if the absence of a specific purpose had made this state of non-ordinary reality only a prolonged transitional stage. During the subsequent preparatory period, however, he speculated on certain observations he had made on my behaviour during the course of the experience.

  Он отрицательно отнесся к тому логическому барьеру, который мешал мне поверить, что можно проходить сквозь одушевленные и неодушевленные предметы. С этим предположением он направлял прогрессию в сторону специфического общего результата движения сквозь составляющие элементы необычной реальности, воспринимаемой в зависимом диапазоне оценки.
He placed negative emphasis on the logical impasse that prevented my believing that one could go through things or beings. With that speculation he directed the progression towards a specific total result of movement through the component elements of non-ordinary reality perceived within the dependent range of appraisal.

  Дон Хуан использовал те же самые наблюдения для того, чтобы направить второй аспект внутреннего уровня, расширенного диапазона оценки. Если возможно движение сквозь одушевленные и неодушевленные предметы, то зависимый диапазон должен соответственно расшириться, он должен покрыть общие окружающие условия предшествующей обычной реальности, которая осознавалась человеком в любое данное время, т.к. движение влекло за собой постоянные перемены окружающих условий. В том же предположении ясно говорилось о том, что необычную реальность возможно применять более прагматично. Продвижение сквозь предметы и живые существа подразумевало определенную точку продвижения, недоступную магу в обычной реальности.
Don Juan used those same observations to direct the second aspect of the intrinsic level, a more extensive range of appraisal. If movement through things and beings was possible, then the dependent range had to expand accordingly; it had to cover the total environment of the preceding ordinary reality which was within one’s awareness at any given time, since movement entailed a constant change of surroundings. In the same speculation it was also implicit that non-ordinary reality could have been used in a more pragmatic manner. Moving through objects and beings implied a definite point of advantage which was inaccessible to a sorcerer in ordinary reality.

  На следующем этапе дон Хуан использовал серию из трех состояний необычной реальности, вызванных lорнорноrа williамsii, для дальнейшей подготовки специального соглашения по подтверждению правила. Эти три состояния воспринимались, как единое целое, т.к. они происходили в течение четырех дней подряд, а в течение нескольких часов между ними какого-либо общения с доном Хуаном у меня не было. Внутренний порядок этих трех состояний также рассматривался, как единое целое с соответствующими характеристиками. Прогрессия в направлении специфического создала условия для восприятия мескалито, как видимой человекоподобной сущности, способной обучать. Эта способность давать уроки значит, что мескалито способен к общению с людьми.
Don Juan next used a series of three states of non-ordinary reality, elicited by Lophophora williamsii, to prepare further the special consensus on the corroboration of the rule. These three states have here been treated as a single unit because they took place during four consecutive days, and during the few hours in between them I had no communication whatsoever with don Juan. The intrinsic order of the three estates has also been considered a single unit with the following characteristics. The progression towards the specific produced the perception of Mescalito as a visible, anthropomorphic entity capable of teaching. The ability to give lessons implied that Mescalito was capable of acting towards people.

  Прогрессия в направлении расширенного диапазона оченки достигла момента, когда я воспринимал оба диапазона одновременно, и я был неспособен отличить их друг от друга за исключением сферы движения. В зависимом диапазоне я мог передвигаться своими способами и по своему желанию, но в независимом диапазоне я мог передвигаться лишь с помощью мескалито. Например, уроки мескалито включали серию сцен, которые я мог лишь наблюдать. Прогрессия в направлении более прагматичного использования необычной реальности выразилась в идее о том, что мескалито мог на самом деле давать уроки, как следует жить.
The progression towards a more extensive range of appraisal reached a point where I perceived both ranges at the same time, and I was incapable of establishing the difference between them except in terms of movement. In the dependent range it was possible for me to move by my own means and volition, but in the independent range I was able to move only with the aid of Mescalito as an instrument. For example, Mescalito’s lessons comprised a series of scenes that I could only watch. The progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality was implicit in the idea that Mescalito could actually deliver lessons on the right way to live.

  Во время подготовительного периода, следующего за последним состоянием необычной реальности в этой серии, дон Хуан выбрал следующие разделы. Для прогрессии в направлении специфического он положительно расценил мысль о том, что мескалито являлся инструментом для продвижения человека сквозь независимый диапазон оценки, и что мескалито был существом дидактическим, способным обучать путем ввода человека в воображаемый мир. Он также высказал предположение о том, что мескалито произнес свое имя и предположительно обучил меня некоторым песням, эти два момента были приведены в качестве примера способности мескалито быть защитником. Тот факт, что я воспринял мескалито, как свет, дает основание предполагать, что он принял абстрактную, постоянную для меня форму.
During the preparatory period that followed the last state of non-ordinary reality in this series, don Juan selected the following units. For the progression towards the specific, he placed positive emphasis on the ideas that Mescalito was instrumental in moving one through the independent range of appraisal, and that Mescalito was a didactic entity capable of delivering lessons by allowing one to enter into a visionary world. He also speculated on the implication that Mescalito had voiced its name and had supposedly taught me some songs; those two instances were constructed as examples of Mescalito’s capacity to be a protector. And the fact that I had perceived Mescalito as a light was emphasized as the possibility that it might at last have adopted an abstract, permanent form for me.

  Выбор этих разделов помог дону Хуану в направлении прогрессии к расширенному диапазону оценки. В течение этих трех состояний необычной реальности я ясно воспринял, что зависимый диапазон и независимый диапазон – это два отдельных аспекта необычной реальности, одинаково важные. Независимый диапазон являлся той областью, в которой мескалито давал свои уроки, и т.к. эти состояния необычной реальности предположительно вызывались только для того, чтобы получить эти уроки, эта область имела особое значение. Мескалито являлся защитником и учителем – это означало, что он был видим, хотя его форма никак не была связана с предшествующим состоянием обычной реальности. С другой стороны, человек должен был путешествовать, т.е. передвигаться в необычной реальности в поисках уроков мескалито, эта мысль свидетельствовала о значимости зависимого диапазона.
Stressing these same units also served don Juan in directing the progression towards a more extensive range of appraisal. During the course of the three states of non-ordinary reality I clearly perceived that the dependent range and the independent range were two separate aspects of non-ordinary reality which were equally important. The independent range was the area where Mescalito delivered its lessons, and since these states of non-ordinary reality were supposed to have been elicited only to seek such lessons, the independent range was, logically, an area of special importance. Mescalito was a protector and a teacher, which meant that it was visible; yet its form had nothing to do with the preceding state of ordinary reality. On the other hand, one was supposed to journey, to move in non-ordinary reality, in order to seek Mescalito’s lessons, an idea that implied the importance of the dependent range.

  Эта прогрессия в направлении более прагматичного использования необычной реальности определялась уроками мескалито. Дон Хуан построил эти уроки, как несущественные для жизни человека. Вывод был совершенно ясным – необычную реальность можно использовать более прагматично для сопоставления с ценностями обычной реальности. Впервые дон Хуан сформулировал это.
The progression towards a more pragmatic use of non— ordinary reality was set by devoting the bulk of speculation to Mescalito’s lessons. Don Juan constructed these lessons as being indispensable to a man’s life; it was a clear inference that non— ordinary reality could have been used in a more pragmatic manner to draw points of reference which had value in ordinary reality. It was the first time don Juan had verbalized such an implication.

  Последующее состояние необычной реальности, девятое по счету, было вызвано для подтверждения правила олли, содержащегося в dатurа i№охiа. Специфическая цель, предмет подтверждения, связана с обожествлением, и предыдущее направление внутреннего уровня закончилось следующими моментами. Прогрессия в направлении специфических общих результатов создала восприятие ряда последовательных сцен, которые должны были быть как бы голосом ящерицы, излагающей подлежащие обожествлению события, и ощущение реального голоса, описывающего такие сцены. Прогрессия в направлении независимого диапазона оценки результировала в восприятии экстенсивного и совершенно независимого диапазона, свободного от чуждого влияния обычной реальности. Прогрессия к более прагматичному использованию необычной реальности закончилась утилитарными возможностями разработки независимого диапазона. Дон Хуан выбрал именно это направление, т.к. предполагал возможность использования соответствующих моментов независимого диапазона, применяя их в обычной реальности. Т.о., божественные сцены обладали очевидной прагматической ценностью, т.к. они давали видение действий, совершаемых другими, действий, к которым не было доступа обычными способами.
The subsequent state of non-ordinary reality, the ninth in the teachings, was induced in order to corroborate the rale of the ally contained in Datura inoxia. The specific purpose to be corroborated in that state was concerned with divination, and the previous direction of the intrinsic level ended in the following points. The progression towards a specific total result created the perception of a coherent set of scenes, which were purported to be the voice of the lizard narrating the events to be divined, and the sensation of a voice that actually described such scenes. The progression towards an independent range of appraisal resulted in the perception of an extensive and clear independent range that was free from the extraneous influence of ordinary reality. The progression towards a more pragmatic use of non— ordinary reality ended in the utilitarian possibilities of exploiting the independent range. That particular trend was set up by don Juan’s speculation on the possibility of drawing points of reference from the independent range and using them in ordinary reality. Thus the divinatory scenes had an obvious pragmatic value, for they were thought to represent a view of acts performed by others, acts to which one would have had no access by ordinary means.

  Во время последующего подготовительного периода дон Хуан больше обращал внимание на составляющие темы человека знания. Он, по-видимому, подготовился перейти к поискам лишь одного или двух олли, олли хумито. В то же время он положительно отнесся к мысли о том, что у меня было влечение к олли, содержащемуся в dатurа i№охiа, т.к. он дал мне возможность убедиться в гибкости правила, когда я слелал ошибку в ходе манипуляций. Мое допущение о том, что дон Хуан был готов прекратить преподавание правила олли, содержащегося в dатurа i№охiа, получило подтверждение, когда он не выделил какие-либо области моих воспоминаний об опыте, чтобы объяснить управление внутренним уровнем последующих состояний необычной реальности.
In the following preparatory period, don Juan emphasized more of the component themes of man of knowledge. He seemed to be getting ready to shift to the pursuit of only one of the two allies, the ally humito. Yet he gave positive emphasis to the idea that I had a close affinity with the ally contained in Datura inoxia, because it had allowed me to witness an incidence of flexibility of the rule when I had made an error in performing a manipulatory technique. My assumption that don Juan was ready to abandon teaching the rule of the ally contained in Datura inoxia was fostered by the fact that he did not isolate any areas of my recapitulation of the experience to account for directing the intrinsic level of the subsequent states of non— ordinary reality.

  Затем следовала серия из трех состояний необычной реальности, вызванных для подтверждения правила олли, сожержащегося в рsilосyве мехiса№а. Их рассматривали, как одно целое. И, хотя между ними был значительный промежуток времени, во время этих интервалов дон Хуан не предпринимал попыток выдвинуть какие-то предположения по аспектам их внутреннего порядка.
Next was a series of three states of non-ordinary reality elicited to corroborate the rale of the ally contained in Psilocybe mexicana. They have been treated here as a single unit. And although a considerable time elapsed in between them, during those intervals don Juan made no attempt to speculate on any aspect of their intrinsic order.

  Первое состояние этой серии было неясным, оно быстро закончилось и его составляющие элементы не были четкими. Оно было больше похоже на переходную стадию, чем на само состояние необычной реальности.
The first state of the series was vague; it ended rapidly and its component elements were not precise. It had the appearance of being more like a transitional stage than like a state of non— ordinary reality proper.

  Второе состояние было более глубоким. Я впервые отдельно воспринял переходную стадию в необычную реальность. Во время этой первой переходной стадии дон Хуан обнаружил, что специфическая цель правила, которое я должен был подтвердить, была связана с еще одним аспектом движения, аспектом, требовавшим его неусыпного наблюдения, я его определил, как «движение путем принятия другой формы». В результате стали очевидны два аспекта внешнего уровня необычной реальности: переходные стадии и наблюдение учителя.
The second state had more depth. I perceived the transitional stage into non-ordinary reality separately for the first time. During the course of that first transitional stage don Juan revealed that the specific purpose of the rale, which I had to corroborate, dealt with another aspect of movement, an aspect requiring his exhaustive supervision; I have rendered it as ‘moving by adopting an alternate form’. As a consequence, two aspects of the extrinsic level of non-ordinary reality became evident for the first time: the transitional stages, and the teacher’s supervision.

  Дон Хуан использовал свое наблюдение во время первой стадии для того, чтобы заострить внимание на последующем управлении тремя аспектами внутреннего уровня. В первую очередь его усилия были направлены на то, чтобы дать специфический общий результат, направляя меня к ощущению, будто бы я принял форму ворона.
Don Juan used his supervision during that first transitional stage to pinpoint the subsequent direction of three aspects of the intrinsic level. His efforts were channelled, in the first place, to produce a specific total result by guiding me to experience the precise sensation of having adopted the shape of a crow.

  Возможность принимать другую форму для того, чтобы передвигаться в необычной реальности, в свою очередь повлекла за собой расширение зависимого диапазона оценки, единственной области, где такое передвижение возможно.
The possibility of adopting an alternate form in order to achieve movement in non-ordinary reality entailed in turn an expansion of the dependent range of appraisal, the only area where such movement could take place.

  Прагматическое использование необычной реальности состояло в том, что меня направляли к концентрированию моего собственного внимания на определенных составляющих элементах зависимого диапазона для того, чтобы использовать их в качестве ориентиров для движения.
The pragmatic use of non-ordinary reality was determined by directing me to focus my attention on certain component elements of the dependent range, in order to use them as points of reference for moving.

  Во время подготовительного периода, последовавшего за вторым состоянием данной серии, дон Хуан отказался высказывать какие бы то ни было предположения по поводу моего опыта. Он интерпретировал второе состояние, как просто еще одну продленную переходную стадию.
During the preparatory period that followed the second state of the series, don Juan refused to speculate on any part of my experience. He treated the second state as if it had been merely another prolonged transitional stage.

  Первостепенной в учении, однако, являлась третья стадия. На этой стадии процесс упарвления внутренним уровнем достиг кульминации в следующих результатах: прогрессия по направлению к специфическому создала ощущение, что я настолько вошел в альтернативную форму, что начал к ней физически приспосабливаться, в частности изменив способ смотреть. Результатом этого приспособления явилось мое восприятие новой грани зависимого диапазона оценки – мелочей, которые составляли составляющие элементы – это восприятие определенно расширило диапазлн оценки. Прогрессия в направлении более прагматичного использования необычной реальности достигла кульминации в тот момент, когда я осознал, что в зависимом диапазоне можно передвигаться столь же прагматично, как ходить пешком в обычной реальности.
The third state of the series, however, was paramount in the teachings. It was a state in which the process of directing the intrinsic level culminated in the following results: The progression towards the specific created the easy perception that I had adopted an alternative form so completely that it even induced precise adjustments in the way I focused my eyes and in my way of seeing. A result of those adjustments was my perception of a new facet of the dependent range of appraisal — the minutiae that formed the component elements — and that perception definitely enlarged the range of appraisal. The progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality culminated in my awareness that it was possible to move in the dependent range as pragmatically as one walks in ordinary reality.

  Во время подготовительного периода, следующего за последним состоянием необычной реальности, дон Хуан начал суммировать результаты по-другому. Он выбрал области для выводов до того, как услышал мой отчет, т.е. он требовал рассказа о том, что относилось к прагматичному использованию необычной реальности и к движению.
In the preparatory period following the last state of non— ordinary reality, don Juan introduced a different type of recapitulation. He selected the areas for recollection before he had heard my account; that is, he demanded to hear only the accounts that pertained to the pragmatic use of non-ordinary reality and to movement.

  Из этих отчетов он вывел прогрессию в направлнии специфического, положительно разрабатывая вервию о том, как я воплощался в форму ворона. Хотя особое внимание он обращал на движение после принятия этой формы. Движение являлось той областью моих воспоминаний, где он совмещал позитивные и негативные оценки. Он оценивал отчет положительно, когда он подтверждал идею о прагматической природе необычной реальности, или когда речь шла о восприятии составляющих элементов, которое дало мне возможность получить общее ощущение ориентации во время кажущегося перемещения в зависимом диапазоне оценки. Он негативно отметил мою неспособность с точностью воспроизвести природу или направление такого движения.
From such accounts he set the progression towards the specific by giving positive emphasis to the version of how I had exploited the crow’s form. Yet he attached importance only to the idea of moving after having adopted that form. Movement was the area of my recapitulation on which he placed an interplay of positive and negative emphasis. He gave the account positive emphasis when it enhanced the idea of the pragmatic nature of non-ordinary reality, or when it dealt with the perception of component elements which had permitted me to obtain a general sense of orientation, while seemingly moving in the dependent range of appraisal. He placed negative emphasis on my incapacity to recollect with precision the nature or the direction of such movement.

  При направлении прогрессии к расширенному диапазону оценки, дон Хуан сконцентрировался на моем рассказе о том особенном способе, с помощью которого я воспринял те подробности, которые формировали составляющие элементы в пределах зависимого диапазона. Его рассуждения привели меня к выводу о том, что если можно видеть мир глазами вороны, то зависимый диапазон оценки должен углубиться и расшириться для того, чтобы охватить весь спектр обычной реальности.
In directing the progression towards a wider range of appraisal, don Juan centred his speculation on my account of the peculiar way in which I had perceived the minutiae that formed the component elements that were within the dependent range. His speculation led me to the assumption that, if it were possible to see the world as a crow does, the dependent range of appraisal had to expand in depth and had to extend to cover the whole spectrum of ordinary reality.

  Для того, чтобы управлять прогрессией к более прагматичному использованию неординарной реальности дон Хуан объяснил мне особый способ восприятия составляющих элементов, как видение мира вороной. Этот способ позволял видеть предполагаемый вход в диапазон явлений, находящихся за пределами нормальных возможностей в обычной реальности.
To direct the progression towards a more pragmatic use of non-ordinary reality, don Juan explained my peculiar way of perceiving the component elements as being a crow’s way of seeing the world. And, logically, that way of seeing presupposed entrance into a range of phenomena beyond normal possibilities in ordinary reality.

  Последний опыт, записанный в моих заметках, – это специальное состояние обычной реальности; дон Хуан вызвал его, изолировав составляющие элементы обычной реальности через опыт своего собственного поведения.
The last experience recorded in my field notes was a special state of ordinary reality; don Juan produced it by isolating component elements of ordinary reality through the process of cuing about his own behaviour.

  Эти общие процессы, применяемые при управлении внутренним уровнем необычной реальности во время второго специального состояния обычной реальности дали следующие результаты. Прогрессия в направлении специфического дала легкую изоляцию многих элементов ординарной реальности. При первом специальном состоянии обычной реальности те немногие составляющие элементы, которые были изолированы в процессе получения информации об окружающей среде, также трансформировались в незнакомые формы, лишенные обычного соглашения, однако во втором специальном состоянии обычной реальности его составляющие элементы были многочисленны и, хотя это были знакомые элементы, они, возможно, утратили возможность к обычному соглашению. Возможно, такие составляющие элементы охватывали всю окружающую среду бывшую в пределах моего сознания.
The general processes used in directing the intrinsic level of non-ordinary reality produced me following results during the course of the second special state of ordinary reality. The progression towards the specific resulted in the easy isolation of many elements of ordinary reality. In the first special state of ordinary reality, the very few component elements that were isolated through the process of cuing about the environment were also transformed into unfamiliar forms deprived of ordinary consensus; however, in the second special state of ordinary reality its component elements were numerous, and, although they did not lose their quality of being familiar elements, they may have lost their capacity for ordinary consensus. Such component elements covered, perhaps, the total environment that was within my awareness.

  Возможно, дон Хуан вызвал это второе специальное состояние для укрепления связи между обычной и необычной реальностью, развивая мысль о том, что большая часть, если не все составляющие элементы обычной реальности могли утрачивать свою способность иметь обычное соглашение.
Don Juan may have produced this second special state in order to strengthen the link between ordinary and non-ordinary reality by developing the possibility that most, if not all, of the component elements of ordinary reality could lose their capacity to have ordinary consensus.

  С моей собственной точки зрения последнее специальное состояние являлось окончательным итогом моего обучения. Страшное воздействие ужаса на уровень трезвого сознания обладало особенностью подрывать уверенность в том, что реальность повседневной жизни была абсолютно реальной, уверенность, что я в вопросах обычной реальности мог снабдить себя соглашением неограниченно. До этого момента курс моего обучения представлялся непрерывным строительством в направлении разрушения этой уверенности. Дон Хуан использовал каждую грань своего драматического влияния для того, чтобы достичь этого разрушения во время этого последнего специального состояния, факт, подсказывающий мне, что полное крушение этой уверенности уничтожило бы тот последний барьер, который отделял меня от принятия существования отдельной реальности: реальности специального соглашения.
From my own point of view, however, that last special state was the final summation of my apprenticeship. The formidable impact of terror on the level of sober consciousness had the peculiar quality of undermining the certainty that the reality of everyday life was implicitly real, the certainty that I, in matters of ordinary reality, could provide myself with consensus indefinitely. Up to that point the course of my apprenticeship seemed to have been a continuous building towards the collapse of that certainty. Don Juan used every facet of his dramatic exertion to accomplish the collapse during that last special state, a fact prompting me to believe that complete collapse of that certainty would have removed the last barrier that kept me from accepting the existence of a separate reality: the reality of special consensus.